Осмелев, она положила ладонь Гэвину на живот. Он вздрогнул, а потом, когда ее рука начала спускаться все ниже и ниже, напрягся всем телом.

Фиона замерла, а затем положила руку ему на сердце. Биение было частым и неровным, и Фиона вдруг почувствовала себя порочной. И свободной. Ей захотелось большего. Она решила губами продолжить изучение тела Гэвина.

Она начала целовать его живот, одновременно проводя пальцами по внутренней стороне бедер. Когда Фиона подула на его набухшую плоть, Гэвин вздрогнул.

— Ничего, что я… — охрипшим от волнения голосом спросила она, намеренно не закончив фразы.

— Да ты просто ведьма! Умеешь дразнить и мучить меня. — Он провел руками по ее спине и обхватил ягодицы.

Фиона подняла голову и спросила невинным тоном:

— Ты хочешь, чтобы я остановилась?

— Кокетка. Ты прекрасно знаешь, что мое сердце разлетится на куски от разочарования, если ты сейчас это сделаешь.

— Вы слишком серьезны, милорд. — Фиона игриво провела языком по курчавым волосам внизу живота Гэвина. — Я просто не могу этого допустить.

— Господи, девочка, — прерывающимся голосом пробормотал Гэвин.

Она взяла в рот его напряженную плоть, прежде чем провести языком по всей ее длине, и услышала, как у него сбилось дыхание и он застонал от удовольствия.

Из этого положения она не могла видеть, как Гэвин стиснул зубы, но легко могла себе это представить.

Она лизала, сосала и дразнила языком каждый дюйм его плоти, гладила внутренние стороны бедер. Фиона была совершенно неопытна, но она следовала реакции Гэвина, который своими движениями давал ей знать, что она все делает правильно.

Внезапно он крепко схватил ее за плечи, и из его горла вырвался громкий и продолжительный стон. Он хотел вырваться, но она держала его крепко, потрясенная интимностью происходящего.

— Бог мой, Фиона.

Его бедра дернулись, и Фиона почувствовала на языке обжигающую влагу его семени. Это было самое интимное, эротическое ощущение, которое она когда-либо испытывала. Она удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь волшебной минутой.

— Я доставила тебе удовольствие? — спросила она шепотом, когда смогла, наконец, дышать.

Гэвин потянулся, словно ленивый кот, расправил спину и плечи, приподнявшись на локтях.

— Нет, Фиона, ты не только доставила мне удовольствие. Ты меня поразила и восхитила. Я никогда не чувствовал ничего подобного!

— Я надеялась, что тебе понравится, — призналась она, поглаживая его вспотевшую грудь.

Он обнял ее и поцеловал в макушку. Фиона прижалась к любовнику, лаская его всем своим телом. Было что-то порочное, греховное в том, что она прикасается к его голой коже, оставаясь полностью одетой. Судя по его хриплым, гортанным стонам, Гэвин, по всей вероятности, чувствовал то же самое.

— Гэвин, — пробормотала Фиона довольно робко. — А теперь ты можешь доставить удовольствие мне?

Они вместе сняли с нее одежду. Гэвин схватил ее руку и прижался губами к ладони. Поцелуй его был таким нежным, почти благоговейным, словно она была сделана из драгоценного хрупкого стекла, как тот флакон с духами, который Фиона получила в подарок.

Гэвин раздвинул коленом ее ноги и лег между ними. Фиона радостно ожидала момента, когда они снова воссоединятся в одно целое. Он вошел в нее с напором, одним толчком заполнив все пространство внутри. Фиона застонала и выгнула спину, чтобы он вошел еще глубже. Ее страсть росла. Она прижималась к Гэвину и целовала его лицо, шею, плечи. Их сердца бились синхронно, как одно.

— Фиона, любовь моя, — бормотал Гэвин, погружаясь все глубже.

«Любовь моя?» От этих слов у Фионы на глаза навернулись слезы. Он вовсе не это имеет в виду, отругала она себя. Он сказал это в пылу страсти.

Все же эти слова запали ей в душу так же прочно, как его плоть овладела ее телом. Защитная оболочка, которую Фиона когда-то выстроила с таким тщанием, дала трещину и она позволила себе то, что прежде считала невозможным.

Он целовал ее, каждым толчком продвигаясь все глубже. Фиона удерживала его напряжением внутренних мышц. Нежность во взгляде Гэвина обжигала ее сердце и душу.

Она еще шире раздвинула ноги и стала двигать бедрами в такт его ритму. А Гэвин все убыстрял темп, желая, чтобы она скорее добралась до вершины. На конец Фиона вскрикнула от наслаждения и в изнеможении закрыла глаза.

Ее тело все еще содрогалось, когда она почувствовала, что и он достиг самой высокой точки.

Оргазм закончился, но Фиона продолжала крепко удерживать Гэвина внутри себя. Она почувствовала, что он прижался лбом к ее лбу, и, открыв глаза, увидела, что он смотрит на нее так, будто не может оторваться. Она утонула в этом взгляде, чувствуя, что связана с ним больше, чем физически, больше, чем просто эмоционально.

Время остановилось.

Огонь страсти все еще был виден в глубине глаз Гэвина, но взор его был полон нежности. Фиона уткнулась лицом в плечо любовника, вдыхая знакомый запах. Возможно, в древние времена люди нашли способ создавать разнообразные духи, но этот запах был ни с чем не сравним, и она заплатила бы любую цену, только бы всегда ощущать его.

«Это, — думала Фиона, — самый идеальный момент.» И она твердо намерена наслаждаться им как можно дольше. Улыбаясь, она задремала, и эта улыбка все еще блуждала на ее губах, когда она проснулась. Поднявшись, она и Гэвин двинулись обратно в замок.

И все же невозможно было не задуматься о том, что только что произошло между ними. Ничего подобного с ней никогда не бывало. То, как Гэвин заставлял ее чувствовать, какая доброта пряталась за его почти грубыми приказами, какая нежность скрывалась за его суровой внешностью — все это было для Фионы внове.

Внезапно она призналась себе в том, о чем давно подозревала. Вопреки ее стараниям оставаться бес страстной по отношению к графу Киркленду, это случилось.

«Я люблю его».

От этого открытия у Фионы закружилась голова, и она почувствовала, что теряет сознание.

— Осторожно, Фиона! — Сильные руки Гэвина подхватили ее, чтобы уберечь от падения.

Но надолго ли хватит благородства у этого человека ограждать ее от всякой опасности? Холодная, жестокая реальность сжала сердце Фионы, и она вновь пошатнулась.

Глава 14

Запах жареного мяса привлек внимание Эвана. Утром он поймал в силок двух зайцев, освежевал их и теперь они готовились на вертеле над пламенем костра. Когда Уильям вернется из деревни, у них будет прекрасный обед.

Для дальнейшего существования Эвана и его людей любые сведения были очень важны, а Уильям был его лучшим лазутчиком. Мало кто обращал внимание на худенького паренька, который незаметно прогуливается по деревне, прислушиваясь к разговорам. Лето подходило концу, и было необходимо знать, урожай каких злаков и овощей будут собирать и где его намерены хранить.