Гэвин протолкнулся сквозь толпу и поговорил со своими людьми. Потом вернулся к Фионе, взял ее за руку и повел туда, где, судя по запаху, уже готовилась еда. Он купил несколько пирожков с мясом, сыр и фрукты, пока Фиона сидела за столом под большим деревом. Гэвину не хотелось больше оставаться в толпе, и он сделал знак Фионе идти за ним.
— Что-то не так? — с тревогой спросила Фиона.
— Нет, мне просто хочется побыть с тобой наедине.
Они спустились по пологому склону холма в цветущую долину. Сюда не доносился шум ярмарки. Фиона нарвала целую охапку полевых цветов, а потом села на траву в тени раскидистого дерева. Гэвин примостился рядом с ней, наслаждаясь видом далеких гор и пением птиц у них над головой.
Было поразительно, что такое огромное пространство казалось столь уединенным, почти интимным. Может, потому, что они сидели рядом? Гэвину понравилось, что ноги Фионы прикасаются к его бедрам. Он упивался чистым запахом ее волос и кожи.
Фиона сняла с головы покрывало и распустила волосы, которые рассыпались по плечам и спине. Легкий ветерок обдувал ее лицо. Гэвина радовало, что ей хорошо.
— Тебе понравилась ярмарка? — спросил он.
— Да! Такой большой я еще никогда не видела. В последний раз я была на ярмарке лет пять или шесть назад. Компания бродячих ремесленников проходила по нашей деревне, и Генри разрешил им заночевать. Их товары были ему неинтересны, но для меня это было развлечением. Со мной были Спенсер и Элис. Я помню, мы накупили много всякой всячины.
— Я чувствую себя скрягой, — жалобно сказал Гэвин. — Я не купил тебе ничего, кроме каких-то тряпок, ниток и иголок.
— Но я тебя об этом попросила и очень довольна, что ты мне все купил.
— У меня есть для тебя маленький сувенир. — Он вынул из кармана небольшой флакон зеленого стекла. Поставив его себе на ладонь, он преподнес его Фионе. — Зеленый цвет стекла напомнил мне блеск твоих глаз.
— Я еще никогда не видела такой прелестной вещицы, — взволнованно воскликнула она.
Он поднял флакон. Стекло засверкало на солнце и даже отбросило на ствол дерева волшебный зеленый отблеск.
— Это лишь часть подарка. — Он снял стеклянную пробку и поднес флакон к носу Фионы.
Фиона глубоко вдохнула аромат.
— Запах просто божественный, — провозгласила она.
— Это твой аромат. Он пахнет, как ты.
Чтобы особо подчеркнуть свои слова, Гэвин сунул руку ей под волосы и, притянув к себе, начал целовать ее в висок, потом в щеку, потом в свое любимое место — ямку под ухом.
Из горла Фионы вырвался приглушенный смех, словно у беззаботной молодой девушки. Гэвин решил, что ему нравится этот звук. Ему хотелось видеть больше улыбок, больше безмятежности на прелестном лице Фионы, хотелось быть тем человеком, который снимет с нее тяжелую ношу, которую она несет с таким достоинством.
Рядом с Фионой Гэвин чувствовал себя настоящим мужчиной, защитником, лидером. Это казалось ему странным, если учесть, какие чувства она пробуждала в его сердце. Многие его товарищи громогласно объявляли, что любовь к женщине делает мужчину слабым и глупым. Но любовь к Фионе действовала на Гэвина совсем по-другому.
Фиона осторожно сунула флакон с духами в карман платья. Гэвин между тем занялся подготовкой их скромного обеда: расстелил на траве полотняную салфетку, в которую были завернуты пирожки, и положил на нее еще сыр и фрукты.
Они начали с пирожков с мясом, а потом Гэвин разрезал своим перочинным ножом грушу и протянул половину Фионе. Сок потек по ее пальцам, и она засмеялась. Она ела с аппетитом, и наблюдать за ней было не просто наслаждением, а зрелищем почти эротическим.
Желание уже просто обжигало Гэвина. Каждое движение Фионы, даже самое обычное, возбуждало его и ему приходилось отворачиваться. Он был опытным мужчиной, а не зеленым юнцом, испытывающим вожделение перед свиданием со своей первой девушкой. Как ей удается делать из него такого похотливого дурачка? Смущать его, словно он, лэрд, застенчивая девица?
Гэвин лег на траву, подложив одну руку под голову, а другую Фионе на бедро. Полуприкрыв глаза ресницами, он бросил на нее смелый, зовущий взгляд, надеясь на такой же ответ.
Но Фиона сделала вид, что ничего не замечает, и сначала с интересом рассматривала свою ладонь, а потом стала собирать остатки их трапезы. Гэвин постарался скрыть свое разочарование. Его уловка не сработала. Она явно предпочла сделать вид, что ничего не поняла.
Фиона раскрошила кусочек пирожка и рассыпала по траве.
— Это птичкам, — объяснила она.
— Ты слишком мягкосердечна.
— Вряд ли это недостаток, — улыбнулась Фиона и, наклонившись, положила ладони ему на плечи. Их взгляды встретились. Гэвин напрягся. Искушение было велико.
— Если вы желаете овладеть мною, милорд, вам лучше начать делать это сейчас, пока еще не стемнело.
Гэвин от неожиданности смутился, а она улыбнулась. Фионе нравилось удивлять его, заставать врасплох. Это давало ей чувство превосходства. А еще нравилось, что в их отношениях она с ним на равных.
Она прижалась к Гэвину еще теснее, и они оказались лицом к лицу.
Она смотрела на его рот и чувствовала, как в ней растет желание, как твердеют соски, как теплеет и увлажняется сокровенное местечко между бедер. Но Гэвин оставался спокойным. Он даже полуприкрыл глаза, будто собирался спать.
Неужели он не понимает, что с ней происходит? Как он на нее действует?
Подняв подбородок, Фиона поцеловала его. И тут мгновенно его ленивая манера переменилась: губы раздвинулись, и язык начал свою дразнящую игру. Фиона подхватила ритм и начала в такт движениям языка двигать бедрами. Наслаждаясь незнакомыми ощущениями, она стала гладить мускулистое тело Гэвина.
Неужели это обычные отношения любовников? Их сердца начинают учащенно биться и горячая кровь бурлит в жилах? Неужели они могут шутить и поддразнивать друг друга, делиться своими мыслями и надеждами с такой же безоглядностью, как их тела?
Фиона слегка пошевелилась, и Гэвин, судорожно вдохнув, еле сдержал стон. Его вожделение росло, твердая плоть уперлась ей в живот. Фиона чувствовала, как охватывает ее страсть, удивляясь, насколько сильной была эта невероятная, сверхъестественная связь их тел.
Она с минуту смотрела на любовника, а потом позволила защитной плотине внутри себя прорваться.
Снять с Гэвина одежду было минутным делом. Фиона всегда восхищалась его статью, но увидев обнаженную мускулистую фигуру в ярком свете дня, она пришла в восхищение, граничившее с благоговением.
Он был прекрасен. Кому-то, возможно, не понравился бы глубокий шрам на его левом плече. Кто-то счел бы непривлекательными густые темные волосы на его груди и внизу живота. Но только не Фиона. Она была полностью поглощена красотой этого благородного человека.