Рашид помрачнел.
— Магониан близко знаком с самыми знатными людьми.
— Да, как и те хозяева, которые отправили Хадассу на смерть на арене, — сказал Александр, видя, что Рашид начинает понимать всю опасность ситуации. Врач свернул свой свиток и сунул его в специальное отделение на полке, над столом. — Хадасса сама сказала, что по закону она по-прежнему принадлежит тем, кто ее купил.
— Тебе тоже грозит опасность, потому что ты ее прячешь, мой господин.
Александр об этом как-то не подумал.
— Да, и это тоже… Проблема сейчас в том, что нам делать дальше. Хадасса обладает удивительным даром и нужна многим людям. — Александру не давала покоя мысль о том, что произойдет, если хозяева Хадассы узнают, что она жива. При мысли об этом он встал, не в силах сидеть на одном месте. — А я не намерен отдавать ее никому из тех, кто хотел ее смерти.
— Узнай их имена, и я убью их.
Пораженный, Александр уставился на Рашида и увидел в его глазах темную ярость.
— Я не сомневаюсь, что ты сможешь это сделать, — сказал он, ужаснувшись. Покачав головой, он добавил: — Но в твоем характере есть нечто такое, что меня беспокоит, Рашид. Я врач, а не убийца. Я стремлюсь спасать жизни людей, а не забирать их. В этом мы схожи с Хадассой.
— Я буду защищать ее, чего бы это ни стоило.
— Хадасса не одобрит твой метод защиты. Более того, она только рассердится.
— Пусть она не знает об этом.
— Она узнает. Не представляю, как, но узнает. — Александр посмотрел на Хадассу, которая глубоким сном спала на своей постели. — Необычный она человек. Стоит ей только взглянуть на кого-либо, как она сразу все о нем узнает. Она говорит, что это лишь потому, что она слушает людей и присматривается к ним, но я думаю, что главная причина не в этом. Наверное, это ей открывает ее Бог. — Хадасса заворочалась во сне, как ребенок. Александр подошел к ней и осторожно приоткрыл покрывало, чтобы взглянуть на уродующие ее внешность шрамы. Он нежно прикоснулся рукой к ее лицу, стараясь при этом не разбудить ее. — Уже одно то, что она жива, говорит о силе ее Бога. Я как врач не могу этого объяснить. — Поднявшись, он посмотрел на Рашида. — Думаю, нам лучше доверить ее защиту ее Богу.
Рашид ничего не сказал.
Александр задумчиво посмотрел на лицо девушки.
— Ты знаешь, почему она закрывает лицо?
— Стыдится.
Александр покачал головой.
— В ней нет ни капли тщеславия. Она закрывает свои шрамы, потому что другим неприятно на них смотреть. Никакой другой причины я не нахожу. Люди видят на ее лице следы от львиных зубов и когтей. Им тяжело понять, что это значит.
Александр опустил голову и провел рукой по волосам. Ему было больно за Хадассу. С того момента, как он впервые увидел ее на арене, она стала для него родным человеком. Она была подобна тем рабам, которых оставляют в храме Асклепия: брошенная, всеми забытая, никому не нужная в этом обществе. Но ее доброта и смирение стали маяком для сердца Александра — как и для сердец многих других людей. В этой, казалось бы, запуганной и сломленной девушке оказалось столько выносливости, что это нельзя было объяснить с точки зрения здравого смысла. Иногда та любовь, которую Хадасса передавала больным своим легким прикосновением или добрым словом, буквально пронзала молодого врача. Именно такую любовь он и сам хотел проявлять к людям… И именно такой любви ему, видимо, недоставало.
Александр заботился о людях. Хадасса их любила.
Александр удивленно покачал головой. Возможно ли, чтобы человек, который столько пострадал, был именно таким?
— Я еще не встречал за всю свою жизнь такого человека, как она, Рашид, — сказал он, снова проводя рукой по волосам. — И я не посмею сделать ничего, что может ее обидеть. — Он с удивлением поймал себя на том, что его голос дрожит от переполнявших его чувств, и быстро взял себя в руки. Пристально взглянув в темные глаза араба, он добавил: — И ты тоже.
— Я поклялся защищать ее, мой господин.
— Тогда защищай ее, но только так, чтобы твои методы могла одобрить Хадасса.
— Моя жизнь принадлежит ей. И поэтому я никому не позволю распоряжаться ее жизнью.
Александр поджал губы.
— Она скажет, что твоя жизнь принадлежит ее Богу, как и ее собственная. — Врач глубоко вздохнул и устало потер шею. — Не ищи у меня ответов. У меня их нет. Что будет, то и будет. По крайней мере, сегодня ей вряд ли что-нибудь грозит. Давай лучше поспим. С тем, что нас ждет впереди, лучше встретиться отдохнувшими.
Но настоящего отдыха не получилось.
Александр долго не мог уснуть, вспоминая во всех подробностях события прошедшей ночи. Ощущение чуда смешалось у него с растерянностью, когда он подумал о том, какая опасность грозит Хадассе. Он пытался убедить себя в том, что беспокоиться — это в порядке вещей, в природе человека. В конце концов, Хадасса проявила себя умелой и ценной помощницей. Но что-то в глубине души говорило ему, что дело не только в этом.
Кто-то постучал в дверь и стал звать по-еврейски. Александр различил несколько услышанных слов и понял, что звали не его, а Хадассу. Очевидно, Рашид тоже никак не мог уснуть, потому что он быстро встал и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы не выспавшийся человек мог говорить с непрошеным гостем.
— Ты что, спятил?! Читать не умеешь?
— Мне нужно поговорить с Рафой.
— Врач уехал из города и будет только завтра.
— Рафа. Мне нужна Рафа.
— Ее здесь нет. Иди отсюда! Возле бань полно других врачей. Обратись к ним со своими проблемами. — С этими словами Рашид решительно закрыл дверь и снова лег на свою постель, но тут же насторожился, когда увидел, что Хадасса просыпается.
Она привстала, потерла лицо. Увидев, что сквозь щели двери пробивается свет, она недовольно нахмурилась.
— Уже утро.
— Нет, — солгал Рашид, — это луна светит.
— Так ярко?
— Спи, моя госпожа. Видишь, посетителей у нас нет.
— Я слышала, что кто-то приходил…
— Ты ничего не слышала, — снова солгал Рашид, стараясь говорить как можно естественнее. — Просто тебе приснилось, что ты в Иудее.
Хадасса снова потерла лицо и удивленно посмотрела на него.
— Если мне это только снилось, то откуда ты знаешь, что они говорили по-еврейски? — она потянулась за покрывалом для лица.
В этот момент встал Александр.
— Пойду, посмотрю, кто там, — сказал он, прекрасно понимая, что Хадасса не оставит без внимания просьбу о помощи, какой бы усталой при этом ни была. Открыв дверь и выглянув на улицу, он увидел какого-то уныло удалявшегося мужчину.
— Никого нет, — сказал он.
— Ты уверен?