Что ж, значит, они что-то задумали. Ладно. Этого и следовало ожидать.
Джонни кивнул головой и пригубил виски.
Они перекупили лучших людей Брайанта, пообещав им бóльшую долю в доходах. Своей жестокостью они навели страх на половину криминального мира Лондона. Они все сделали, что от них требовалось. Теперь надо ждать…
Из зала долетел громогласный хохот. Владельцем этого паба на Майл-Энд-роуд был он, Джонни Паркер. Сегодня ночью он окружил себя лучшими работниками и самыми надежными друзьями. Они вооружились до зубов и готовы к любому повороту событий. Теперь осталось лишь сидеть и ждать… Интуиция подсказывала Джонни, что ожидание не затянется.
Кевин Брайант был кем угодно, но только не трусом…
Берти очень легко выходил из себя.
Кевин, напротив, сидел в кресле с таким видом, что со стороны его ошибочно можно было принять за впавшего в кому. Берти считал, что его старушка издает в постели больше шума, чем его друг сейчас. А это о многом говорило! Его жена была славной бабенкой, образцовой матерью и преданной супругой, но вот в сексе она была как бревно.
Берти, напротив, был человеком действия. Если кто-нибудь наезжал на него, старый преступник убивал противника. Быстро, просто и эффективно. Таково было его кредо. Именно благодаря ему Берти выходил сухим из таких передряг, что вспомнить страшно. Его инстинкты требовали прямо сейчас, не мешкая, наброситься на Джонни П. и все его кодло. Пушки палят, заточки вонзаются по рукоятку, киркой по черепку — шмяк, можно будет даже задействовать мачете. Прикольно будет! Берти порывался предложить Кевину этот план. Какого черта он сидит, как какая-нибудь викторианская дама. Мочить Джонни в сортире без лишних слов — и все тут!
Берти уважал Кевина. Вполне возможно, он знал этого человека лучше, чем кто-либо другой, знал его достоинства и слабые места, но молчание кореша и царящая вокруг тишина действовала Берти на нервы. В голове гудело. При каждом шуме он напрягался, ожидая нежданных гостей с мачете в руках.
Кевин невозмутимо наблюдал за приятелем. Он прекрасно понимал, о чем сейчас думает Берти. По-своему Кевин ему даже сочувствовал. Берти имел терпение трехлетнего ребенка. Его следовало задействовать лишь тогда, когда намечалась мокруха. В этом у Берти не было равных. К сожалению, у мужика мозгов не больше, чем у комара. Там, где Кевин молчал как рыба, Берти заливался соловьем. Он с утра и до самой ночи ни на минуту не закрывал свою пасть. Кевин подозревал, что приятель разговаривает даже во сне.
— Надевай пальто, — поднимаясь с места, произнес он.
Сразу же показалось, что вся его отнюдь не щуплая фигура заполняет собой небольшую комнатку.
Берти улыбнулся. Это было ему по вкусу!
В небольшом офисе при складе металлолома стоял специальный оружейный сейф. Кевин извлек оттуда полуавтоматическую винтовку, которую по случаю приобрел у старого приятеля. За ней последовало другое оружие. Похоже, он решил, что сегодня следует вооружиться до зубов.
— Позвонить парням?
В голосе Берти звучало радостное возбуждение. Такой поворот пришелся ему по душе. Ничего так не вдохновляло его, как хорошая драка, стрельба, залихватский налет… Грубое насилие, по его мнению, может решить любую проблему. Если на тебя кто-то наезжает, если кто-то метит на твое место, надо быстренько урыть беспредельщика.
Кевин покачал головой.
— Пока не надо. Завари чаю…
Джонни было как-то не по себе, и он злился на себя за это. Но сегодня — необычная ночь и, если все его расчеты правильны, вскоре станет горячо… невыносимо горячо… Он взглянул на часы. Двадцать минут второго. Впереди еще уйма времени. Он будет сидеть на месте и просто ждать… Джонни чувствовал, как капельки пота сбегают вниз по спине. Кто знает, чем закончится эта ночь!
Линфорд налил себе изрядную порцию бренди и залпом опорожнил стакан.
— Мне патрэбна хильнуть, чувак, — переходя на ямайский диалект, заявил он.
Джонни усмехнулся.
— Ты не больший ямаец, чем я ирландец.
Линфорд расхохотался. Он знал, что новый подельник почти что попал в точку.
— Мама увезла меня оттуда еще ребенком. Она поехала сюда вслед за моим бацькой. До сих пор, кстати, не нашла ублюдка. Но я вырос среди соотечественников, так что, думаю, меня вполне можно назвать ямайцем. А как там с твоей ирландскостью?
Оба рассмеялись, радуясь тому, что нашли тему для беседы. Ждать в полной тишине было почти невыносимо.
— То же, что и у тебя. В душе я больше ирландец, чем англичанин. Католическая школа кое-что да значит.
Линфорд с глубокомысленным видом кивнул.
— Вот именно!
Он вытащил из кармана куртки скрученный заблаговременно косяк и, рисуясь, раскурил его так, как делают только настоящие растаманы. Затянувшись, он глубоко втянул в себя дым.
— Надо будет его убить, — уже серьезно сказал Линфорд.
Вздохнув, Джонни хмуро ответил:
— Я с самого начала это планировал, приятель.
Окутанное клубами голубоватого дыма лицо ямайца расплылось в улыбке.
— Точно, чувак. Его нельзя оставлять в живых. Таких крутых парней надо мочить, как только карта ляжет…
— Жаль его все же, Линфорд. Я всегда уважал Кевина Брайанта.
Ямаец пожал плечами.
— Он такой же подонок, как мы все. Не замочишь его этой ночью, он дождется удобного случая и уроет тебя как пить дать. Думай головой. Сейчас Берти или затаится, сгорая от ненависти, или ударит…
Джонни не ответил. Говорить бесполезно. Выбор уже сделан. Теперь надо дождаться последствий…
Селеста места себе не находила от беспокойства. Она не знала, почему пошла к сестре. Возможно, потому, что в критические моменты жизни человек тянется к родне, даже если эта родня далека от идеала. Сегодня молодая женщина просто не могла поехать к родителям. Отец будет бурчать о Джонни и его делишках, а мама замучает, предлагая чай чашку за чашкой. Она даже не вполне отдавала себе отчет, куда идет, пока не очутилась перед дверью дома Синтии.
Несмотря на поздний час, удивление и радость старшей сестры были неподдельными.
— Ой! Привет, сестренка!
В последнее время Синтия взяла привычку называть ее «сестренка». Селесте это не очень нравилось. Как-то неискренне…
— Привет, Синтия! Я решила заглянуть к тебе на минутку.
В глазах старшей сестры читалось: «Но не в это же время ночи?!» Но вслух она этого не произнесла.
— Идем в кухню. Я заварю чай. А еще у меня есть бутылочка отличного вина.