— Это я разрушил ее жизнь?
— Я не… — начала Дейзи и запнулась.
— Я, Дейзи? Скажи…
— Я еще не знаю! — выкрикнула она. — Сейдж еще нет здесь, и я не знаю, вернется ли она!
— Это моя вина, — произнес Джеймс. — Я знаю, это так…
— Скажи, почему ты ни разу не приехал, чтобы увидеться с ней, — проговорила Дейзи. — Ни разу за все эти годы.
— Я не могу.
— Не можешь сказать?
Лицо Джеймса снова стало каменным, а морщины вокруг глаз цвета полыни стали глубже. Дейзи видела, чего ему стоит его одиночество, его желание сохранить все в себе и никого не пустить к себе в душу. Она давно оставила попытки изменить это положение вещей, но старое желание вернулось.
— Скажи мне! — закричала она. — Я ее мать и заслуживаю услышать объяснение!
Джеймс взял Дейзи за руки и сжал их с такой силой, что кости хрустнули, но она даже не обратила на это внимание. Взгляд Джеймса были полон ненависти, и на секунду Дейзи подумала, что он сейчас швырнет ее со скалы.
— Я остался, — произнес он сквозь стиснутые зубы, — чтобы убить того, кто забрал нашего сына.
— Убить?
— Убить, Дейзи. Разорвать на куски.
— Но мы не знаем…
— Я знаю, — прервал ее Джеймс.
— Ты не можешь знать! Полиция никого не нашла… не было никаких зацепок… он просто пропал, Джеймс! Он, должно быть, умер, вот что случилось… он просто…
— Мы так и не нашли его тело, — закричал Джеймс, не отпуская ее рук. — Мы так и не нашли его, чтобы похоронить! — Дейзи была слишком поражена таким напором. Глаза Джеймса горели пламенем безумия.
Она наконец поняла, какие чувства переживал Джеймс, и кивнула в ответ. По ее щекам потекли слезы. Дейзи плакала по тем костям, которые действительно имели значение. Она плакала по своему трехлетнему сыну. Дейзи слышала и раньше доводы Джеймса о том, что он остается на ранчо из-за Джейка. Всегда это звучало как оправдание, но сейчас она поняла, что это на самом деле подлинные переживания Джеймса.
Вдруг Дейзи поймала себя на том, что ее наполняет странное чувство покоя и прощения. Должно быть, ее взгляд потеплел, потому что выражение лица Джеймса тоже изменилось. Джеймс был худой и высокий, чуть ли не на фут выше нее, но вдруг он отпустил ее руки и почти согнулся, опустив голову на уровень плеч Дейзи.
Они вместе смотрели, как спокойная вода превращается в шумящий поток, и Дейзи позволила ему приблизиться и крепко обнять ее. Лицо Дейзи прижалось к рубашке Джеймса, а его руки стянули ее, словно железные обручи. У них было двое детей, и оба ребенка пропали. Дейзи подняла голову и увидела, что слезы текут из глаз Джеймса.
— Прости меня, Дейзи, — произнес он, хрипя, как будто вырвал эти слова из собственного горла. — У тебя должны быть двое детей… я ничего не мог сделать.
— Я знала, что ничего нельзя было сделать, — воскликнула в слезах Дейзи, вцепившись в Джеймса. — Я всегда это знала!
— Но их нет, — произнес Джеймс с недоверием.
Вода проносилась у них под ногами, очищая их и унося с собой все, что мучило обоих долгие годы. Золотой листок закружился на гладкой поверхности и исчез за краем. Дейзи слышала рев воды, но теперь она знала, что это звук печали.
Горе — это наука, которой ни Дейзи, ни Джеймс никогда не изучали; они оба знали все о тех местах, где от тьмы не спасет ни одна молитва. Обняв друг друга на самом краю водопада, родители Сейдж и Джейка Такеров, казалось, совершили невероятное: они были вновь вместе, оплакивая то, что потеряли, что у них когда-то отняли — возможность быть семьей. Джеймс и Дейзи долго стояли так, обнявшись, пока в гнездо не вернулся беркут.
* * *
Пол Марч нашел Джеймса в конюшне. В руке Пол держал целую пачку бумаг. Это были счета за корма и за расходы по хозяйственной части, которые должен был подписать владелец ранчо. Джеймс только что завел лошадей в стойла и наливал в поилки свежую воду.
— Хорошо покатались? — произнес Пол.
— Да.
— Куда ездили?
— К истокам.
— К водопаду Солстис?
Джеймс кивнул. Он не хотел говорить об этом, так как полностью еще не осознал того, что произошло между ним и Дейзи, и не был уверен, что вообще когда-нибудь поймет это до конца. Он все еще чувствовал тяжесть головы Дейзи у себя на груди, и этот след горел, точно царапина или ожог. Запахи ранчо всегда были сильными, но все, что сейчас чувствовал Джеймс, это аромат духов Дейзи. Его глаза до сих пор жгло от слез. Тугой узел в его груди впервые за много лет стал меньше. И его дочь была беременна…
— Я думал, ты взволнован тем, что на ранчо появились чужаки, и удивился, что ты повез ее кататься, — проговорил Пол, протягивая Джеймсу одну из бумаг и ручку. — Я полагал, что ты хочешь, чтобы она уехала.
— Я отвез ее подальше от каньонов, — ответил Джеймс. Он глянул вниз и написал свое имя на чеке шорной мастерской «Томсон и сыновья».
— Где же плохие парни? — Пол явно хотел пропустить пару шуток на эту тему, но Джеймс был совсем не в настроении шутить или разговаривать, потому что время, проведенное с Дейзи, было слишком большим и серьезным переживанием для него.
— Давай без лишней болтовни, — произнес Джеймс тихо.
— Я просто рад, что ты вытащил ее, — улыбнулся Пол. — Это хорошо для вас обоих.
— Спасибо, я еще что-нибудь должен подписать? — спросил Джеймс.
Пол протянул ему стопку бумаг. Это было для них обычной процедурой уже многие годы. Пол находил Джеймса где угодно: в поле, в конюшне, рядом с загоном и заставлял его заниматься бумажными делами. Пол был хорошим управляющим. Джеймс ненавидел бумажную возню, а Пол не любил столы и офисы. Когда Джеймс все подписал, он почувствовал, что Пол хочет еще что-то сказать.
— В чем дело? — спросил он. — Что происходит?
— Просто… — начал Пол, прищурившись, отчего стал похож на сыщика, который пытается распутать хитрую загадку. Может быть, он хотел сказать Джеймсу что-то по дружбе, а вероятнее всего, собирался дать ему какой-то совет по поводу Дейзи. Но Джеймс и не думал ничего выслушивать.
— Ничего не говори сегодня, — произнес Джеймс.
Пол заколебался, нахмурился, но потом все же кивнул; забрав бумаги, он вышел. Джеймс медленно подошел к двери конюшни и посмотрел на домик Дейзи, который уже скрывали вечерние сумерки, затем взялся за ручки ворот и запер их.
* * *
К ночи Дэвид и Сейдж съехали с трассы. Старая черная машина тряслась на разбитой проселочной дороге, и Сейдж, освещая карту фонариком, указывала Дэвиду, куда надо ехать. Он отметил пункт назначения крестиком, но не говорил Сейдж, что это было за место. Чем ближе они подбирались к этому кресту, тем злее становилось лицо Дэвида.