Да, он хотел ее, даже страстно желал. Она пленяла и возбуждала его. Но любить? Не может быть. Испытывать вожделение. Это возможно. Это вероятно. Определенно просто вожделение. Но почему-то ему не слишком в это верилось.
Гарретт с такой силой захлопнул дверцу, что задрожало стекло.
Рейчел подняла бровь, но ничего не сказала. Они молча перешли улицу. Эфрон Букер, отец Дерека, пытался втащить ящик с товарами через парадную дверь неосвещенного магазина.
— Здравствуйте, мистер Букер. Вам помочь?
Эфрон поднял глаза.
— Карл?
— Гарретт.
Старик прищурился.
— И, правда. Давно тебя не видел. Замещаешь вышедшего из строя отца?
— Что-то вроде этого.
— Молодец, что помогаешь, парень. Я не знал, что вы с отцом наладили отношения.
Рейчел метнула на Гарретта взгляд, потом повернулась к Эфрону.
— Они стараются, — сказала она сухо. — Гарретт из тех, у кого девиз «Простить и забыть».
Гарретт скорчил гримасу, не слишком расположенный продолжать разговор на эту тему, и взялся за ящик. Они с Эфроном внесли его в магазин и поставили на место. Через оконную витрину ему была видна Рейчел, которая стояла на тротуаре и лениво водила пальцем по рекламному щиту с надписью «Магазин Букера. Ежедневный специальный ассортимент». Через секунду она подняла глаза и встретилась с Гарреттом взглядом. Грустная улыбка тронула ее губы. Уж не подумала ли она о том, чтобы все простить и забыть? Скорее всего, нет, но следовало бы. Черт, да и ему, наверное, тоже следовало бы.
Он со вздохом оглядел магазин. Вдоль дальней стены тянулся длинный прилавок. На одном его конце стоял кнопочный кассовый аппарат, которому давно уже было место где-нибудь в музее. На другом конце прилавка гордо возвышалась металлическая полка с конфетами, которую Гарретт помнил еще с детства. Тут по-прежнему пахло ментолом и табаком, а надпись на стене возвещала, что наживка продается позади магазина. Единственной данью новому тысячелетию со стороны Эфрона и Бремера был аппарат для размена денег, втиснутый рядом с морозильной камерой для мороженого.
Эфрон направился к двери, и Гарретт последовал за ним, только теперь заметив несколько букетов цветов в вазах возле окна.
— И сколько стоит такой?
— Я продаю только свежие цветы, так что подойди и выбери что хочешь. Это остатки. Утром они отправятся в клинику.
— Спасибо.
Гарретт взял букетик фиалок. Розы для Рейчел показались ему какими-то банальными. А вот фиалки, пожалуй, то, что надо.
Он протянул ей фиалки, но она ничего не сказала. Потом наклонила голову и понюхала их. Когда она, наконец, подняла голову, он заметил в желтом свете уличных фонарей, что ее глаза улыбаются.
— Спасибо.
— Как зовут твою подругу? — спросил Эфрон.
Гарретт повернулся к нему.
— Рейчел Дин. Она приехала в город на школьную встречу.
— Рейчел Дин. Уж не малышка ли это Белинда Рейчел?
У нее вытянулось лицо.
— Да, сэр.
Эфрон приподнял костлявым пальцем голову Рейчел за подбородок. Она вздрогнула от его прикосновения, но не отстранилась.
— Надеюсь, это будет для вас приятная встреча, юная леди. — Она пробормотала что-то вроде благодарности. — Мне всегда нравилась ваша матушка. Жаль, что на ее долю выпало столько неприятностей. Надеюсь, ей удалось наладить свою жизнь? Куда она уехала?
— В Даллас, — коротко ответила Рейчел.
Эфрон кивнул.
— Рад слышать это. Ей необходимо было покинуть Бремер. Я ее понимаю. Я и сам оценил преимущества автоматов и компьютерного центра. Знаете, теперь я могу заказывать все свои товары через Интернет. Конечно, это только предлог, в основном я хожу в центр совсем за другим. — Он подмигнул Гарретту, и тот усмехнулся. — Да, Бремер становится вполне современным городом. Хотя и не таким, как Даллас. — Старик снова перевел взгляд на Рейчел. — Как я понимаю, вашей матушке нравится жизнь в большом городе?
Ее вежливая улыбка больше походила на гримасу.
— Она умерла некоторое время назад, — ответила Рейчел сдавленным голосом. — Несчастный случай.
Хотя голос ее был сдавленным, тон оставался спокойным. Но Гарретт почувствовал скрытую боль. Ему захотелось обнять ее. Он понятия не имел, были ли они с матерью близки духовно, но это, в сущности, не имело значения. Он не был особенно близок со своим отцом, но его потеря разорвала бы ему сердце.
После того, как Эфрон выразил свои соболезнования, они распрощались с ним. Когда они отошли на расстояние, где их никто не мог услышать, Рейчел повернулась к Гарретту. Ее глаза сверкали.
— Зачем ты назвал ему мое настоящее имя?
Ее голос дрожал.
Он сделал невинное лицо.
— А как же мне было тебя называть?
— Я хотела появиться тут анонимно. — Она сердито смотрела на него. — А теперь отец Дерека знает, что я в городе. Просто прекрасно.
Гарретт взял руку Рейчел, сплел ее пальцы со своими. Ни дать, ни взять — парочка бремерских старожилов гуляет по городской площади.
— А не лучше ли было бы оставить эту затею? Просто пойти на встречу, чтобы все увидели, как ты изменилась? Начать с чистого листа? Может, ты сильно удивишься, увидев, как изменились они.
Рейчел остановилась, вынудив остановиться и его. Когда он заглянул в ее глаза, он увидел решительность… и что-то еще. Вызов, может быть?
Расправив плечи, она поймала его в ловушку своего взгляда.
— А ты так поступил со своим отцом? Начал с чистого листа в надежде удивиться тому, как он изменился?
Если то, что говорили Дженни и Карл, было правдой, его отец уже удивил его. Но Гарретт не собирался докладывать об этом Рейчел.
— А мне следовало? — спросил он. — Простить и забыть? Разве ты не сказала Эфрону, что это мой новый девиз?
— Похоже, ты считаешь, что этот девиз должен быть и моим. Знаешь, что хорошо одному… — Она пожала плечами. — Но ведь речь о твоем отце.
— Ты и представить себе не можешь, что я пережил по его милости.
— По крайней мере, твой отец жив. Мой исчез.
— А если бы он вернулся, ты бы простила его? Все было бы так просто?
Поджав губы, она медленно кивнула. Гарретт едва не издал победоносный клич. Он поймал ее.
— Это не совсем совпадает с тем, что ты проповедуешь.
Снова ее губы вытянулись в ниточку.
— Это другое. Это не имеет отношения к семье.
Он открыл, было, рот, чтобы возразить, но Рейчел отвернулась и пошла вперед. На углу остановилась и посмотрела на него через плечо.