Теперь, глядя на этих двоих, он был рад, что организовал встречу. Эррол поможет Джон-Джону отыскать Томми. У него есть свои люди в полиции. Малышка Кира будет отомщена.
Девочка умерла, это было ясно как Божий день.
Но они хотели знать главное: как она умерла.
Обращаясь к Эрролу, Сиппи тихо сказал:
— Если бы нашли ее тело, Эррол, половина боли ушла бы. Хуже всего оставаться в неведении.
Эррол кивнул. Он был красив, и знал это. Он любит носить голубые джинсы с белым жилетом. Его черное тело было накачано анаболитиками. По Лондону он разъезжал на спортивном «мерседесе» престижной модели.
Покачиваясь на стуле, он с наслаждением потягивал ирландский портер.
— У меня хорошие новости. Первый вариант — в Шеффилде, другой — в Бирмингеме. Оба страдают от ожогов, и оба под вымышленными именами. Я узнал об этом от своего человека. Хороший парень. Работает на Гражданскую общественную службу, но и на меня тоже. — Он рассмеялся и добавил: — Я всегда говорил: парень далеко пойдет.
Джон-Джон рассмеялся вместе с ним, хотя и не оценил шутки. Но он знал, как вести себя в таких ситуациях.
Эррол сунул ему листок с адресами.
— Здесь два телефона. Позвонишь по ним — и тебе подскажут, к кому обратиться, понял?
Джон-Джон кивнул.
— Спасибо, за помощь.
— Надеюсь, ты найдешь сестру. Это, должно быть, тяжело, очень тяжело.
— О да…
Сиппи сидел спокойно.
— За девочку нужно отомстить, — сказал он.
Эррол улыбнулся.
— Конечно, нужно, и мы займемся этим.
Затем они болтали о всякой ерунде, просто чтобы остудить пыл, прекрасно понимая, что Джон-Джону не терпится действовать. Так как Эррол оказал ему важную услугу, Джон-Джон из приличия задержался.
Жанетта беседовала с Лиз Паркер.
— Так сколько же ты получаешь за ночь? — спросила Жанетта.
Лиз, склонив голову, размышляла. Выглядела она совсем юной.
— Как правило, триста фунтов. Иногда выходит и больше.
Жанетта была заинтригована.
— А иногда — это когда?
— По заказу клиентов я надеваю школьную юбочку и трогательные белые носочки. — Она засмеялась. — Некоторые отваливают за это кучу денег. За пару-тройку часов набегает до трех тысяч. Главное — войти в образ. Мужчинам нравится трахать девственницу. К тому же все происходит на дому, поняла?
Жанетте это понравилось.
— Однажды я была в доме у одного клиента, а тут возвращается его жена…
Глаза Жанетты загорелись.
— Неужели? И что же?
— Я удрала через заднюю дверь, прихватив с собой форму. Он сам вытолкнул меня. В общем, я только потом поняла, что мне не заплатили.
Глаза Жанетты едва не выскочили из орбит.
— И ты туда вернулась?!
Лиз ухмыльнулась.
— Нет, мой сутенер решил за меня все проблемы.
— Неужели Пол Мартин занимается этим?
Лиз не знала, что ответить. Ей было известно, что между матерью Жанетты и Полом существовала многолетняя связь. За несколько слов легко можно вылететь с работы. Такие люди, как Пол, знают все, что о них говорят.
— О, у Пола много помощников, — засмеялась она. — А почему это тебя интересует?
Жанетта пожала плечами.
— Да просто спросила. А что, нельзя?
Но на самом деле она думала о том, где заработать деньги. Ей хотелось иметь собственный угол, но этот «угол» в Лондоне стоил дорого.
— А кто тебе находит таких клиентов?
Несколько секунд Лиз молчала.
— А зачем тебе?
— Ну, скажи…
— Один парень по имени Пиппи Лайт. Он — дерьмо. Твой брат ненавидит его.
— Правда? А почему?
Лиз знала, что Джон-Джон будет не в восторге, узнай он о болтовне с его сестрой.
— Мне кажется, он не любит зарвавшихся сутенеров.
— А где же ошивается этот Пиппи?
— Ты что, хочешь выйти на панель? — удивилась Лиз.
Жанетта натянуто рассмеялась.
— Конечно, нет! Просто спрашиваю, вот и все. Любопытство не порок. Так всегда говорит Джон-Джон, когда мучит меня, где я была и чем занималась. Он думает, будто я не знаю, что он следит за мной.
— Он заботится о тебе, Жанетта.
Девушка рывком откинула назад свои длинные каштановые волосы.
— Может, он еще будет диктовать мне, как жить?
Ее лицо потемнело. Мать и слышать не хочет о возвращении домой блудной дочери, во всяком случае, насовсем. Она постоянно твердит, что ей нужно время, чтобы оплакивать Киру. Кира, Кира — одна лишь Кира, даже когда ее уже нет. А к Жанетте мать придирается по-прежнему, из-за всякой ерунды. Нет уж, пора ей жить своей жизнью.
— Не обижайся на меня. Я бы хотела, чтобы кто-нибудь заботился обо мне, но… — задумчиво проговорила Лиз.
Жанетта состроила гримасу.
— Ты просто не сталкивалась с этим. Забота тоже бывает назойливой.
— Но после того, что случилось с Кирой…
При этих словах Жанетта вскочила:
— Все, я должна идти. Мать ждет меня с визитом.
Она всегда меняет тему, когда кто-либо говорит о ее сестре. Ее не отпускало чувство вины перед ребенком.
По дороге домой она вновь думала о том, что произошло с Кирой. Она постоянно думала об этом, когда оставалась одна. Потому-то она и окружала себя людьми — чтобы не испытывать боль в одиночку. Больше всего ее тянуло побыть с мамой. Только Джоани могла утешить ее по-настоящему.
Джон-Джон видел, как изменилось лицо Джоани.
— Ты считаешь, он действительно там? — нетерпеливо спросила она.
Джон-Джон кивнул.
— Да, он в Шеффилде. Я чувствую это. Но сначала все-таки съезжу в Бирмингем. Этот Эррол — замечательный парень.
Джоани кивнула.
— Дай Бог ему здоровья.
Говоря это, она пополнила свой стакан. Джон-Джон, вздохнув, промолчал, чтобы избежать очередной ссоры. Пристрастие Джоани к спиртному в последние дни перешло все допустимые границы. Но он не пытался остановить ее, он понимал, что ей необходимо чем-то поддерживать себя, чтобы протянуть очередной день. Возможно, когда он разберется с Томми, он поговорит с мамой.
Джоани искренне обрадовалась тому, что местопребывание Томми наконец обнаружено. В знак благодарности она крепко обняла сына, наслаждаясь исходящим от него едва уловимым запахом табака, и размышляла над тем, что еще может уготовить им судьба.