Кончив осмотр, он поехал назад в Куинс, оставил пикапчик у станции метро и уехал назад в Нью-Йорк.
Его комната ждала. Несколько безликих квадратных футов.
Кровать, комод, его скудные личные вещи.
Уложил он их за несколько минут. И снова отправился в путь.
Завтрак. Сад «Бистро».
Действующие лица: Элейн Конти, Мэрли Грей, Карен Ланкастер.
Меню: Салат, салат, салат. Ничего калорийного. Они все держали постоянную диету.
Тема: Сплетни.
Карен, обращаясь к Мэрли:
— Ты выглядишь потрясающе! Воздух Палм-Бич пошел тебе на пользу.
Мерли, с улыбкой:
— Еще бы! Я познакомилась с очень интересным человеком, Рэнди Феликсом.
Элейн:
— Ну и как он?
Мэрли:
— Откуда я знаю? Наши отношения совсем другие.
Карен, цинично:
— Других отношений не бывает.
Мэрли:
— Рэнди борется за сохранение среды нашего обитания.
Карен, саркастически:
— Да неужели?
Элейн, практично:
— Сколько ему лет? А деньги у него есть?
Мэрли, со смехом:
— Не знаю и не интересуюсь. Я же не собираюсь за него замуж.
Элейн:
— А что ты собираешься?
Карен:
— Влезть в штаны бедного мальчика. Когда он приезжает?
Мэрли, оскорблению:
— Он не мальчик, ему по меньшей мере двадцать шесть — двадцать семь. И да, он скоро приедет в Лос-Анджелес. У него тут собственная квартира.
Карен и Элейн хором:
— Ах вот как!
Мэрли:
— Господи! Ну и стервы же вы!
Карен:
— А что дурного в том, чтобы потрахаться?
Мэрли:
— Я этого и не говорю. А если решу обследовать штаны «бедного мальчика», милая Карен, то уж, конечно, сообщу тебе о результатах.
Карен:
— Подробности! Требую подробностей до самых мельчайших!
Например, какие размеры и как он сосет.
— Карен!
— Приношу тысячу извинений. Сейчас заткнусь.
Они были настоящими подругами, вращались в одних и тех же сферах, разделяли одни и те же интересы — мода, деньги, сексуальные радости. А еще — у них не было детей, что их дополнительно объединяло. У Карен — потому что она не хотела иметь детей, у Мэрли — потому что после брака с Нийлом у нее было два выкидыша и она решила больше не пытаться. У Элейн — потому что она не могла зачать (впрочем, ни ее, ни Росса это нисколько не огорчало).
— Ах, вы только поглядите, кто пришел! — воскликнула Карен.
Три пары глаз под прикрытием трех разных пар дорогих очков обратились к дверям. Там, со вкусом облаченная в белое шелковое платье и жакет от Унгаро с дневными брильянтами от Картье, стояла Биби Саттон.
Биби было никак не меньше пятидесяти. Но за последние двадцать лет пребывания в так называемых львицах элиты Беверли-Хиллз она не постарела ни на йоту. Ее ухоженная оливковая кожа сохраняла гладкость, волосы оставались все такими же каштаново-медными, фигура выглядела пышной без единой лишней капли жира.
Говорили, что у себя на родине, во Франции, она была журналисткой и ей поручили взять интервью у американской сверхзвезды Адама Саттона в номере парижского отеля, где он остановился. А еще говорили, что она была высокооплачиваемой девицей по вызову и каждую ночь навещала его в отеле «Георг V». Бесплатно.
Но кого это интересовало? С тех пор много воды утекло, а чем бы она ни была тогда, теперь она была фигурой, с которой приходилось считаться.
Биби Саттон была зачинательницей мод. Она могла создать или уничтожить модельера, ресторан, художника, поставщика.
Если Биби одобряла кого-то или что-то, этот человек, это предприятие обретали прочный успех. Она обладала энергией, элегантностью и сильным характером. И еще — французским акцентом, который и через двадцать лет придавал ей сходство с Бардо в неудачный день. Она культивировала ломаный английский, он был частью ее харизмы.
Адам Саттон прекрасно ее оттенял — высокий, невозмутимый. Чудесный актер с двумя «Оскарами». Все еще звезда В шестьдесят два года и столп лос-анджелесского общества. У них было двое детей: восемнадцатилетняя дочь училась в бостонском колледже, а девятнадцатилетний сын — в Гарварде. По слухам, у Биби был еще ребенок — добрачный результат бурного романа с.
Джорджем Ланкастером. Но Биби это отрицала. «Грязная ложь!»— сказала она журналисту, у которого хватило храбрости (или глупости) задать ей этот вопрос. И со слухом было покончено.
Биби и Адам Саттоны были монархами Голливуда. Идеальная пара. Богатые, принятые всюду, влиятельные.
— Хм-м-м… — протянула Карен. — Как мне хочется изловить нашу Биби со спущенными колготками! — Ее всегда потешала мысль об отце и Биби, сплетенных в жарком объятии столько лет назад.
Мэрли облизнула губы.
— А как мне хочется изловить нашего Адама в постели в одну прекрасную темную ночь! Предпочтительно со мной.
— С Адамом Саттоном? — изумилась Карен. — Ты шутишь!
Он наверняка самый большой зануда в постели, какие только есть в Беверли-Хиллз.
— Кому это известно? — ядовито заметила Мэрли.
— Во всяком случае, не мне, — ответила Карен. — И, по-моему, вообще никому. Он не трахается направо и налево.
— Какая редкость! — сказала Мэрли.
Элейн их не слушала, она уже вскочила и на всех парах двигалась к Биби.
— Дорогая! — Обе хором. Чмок-чмок в щеки. Губы не задевают кожи. — Как вы? — Все еще хором. — Какой у вас чудесный вид!
Ритуал завершился.
— Биби! — быстро сказала Элейн. — Я думаю устроить маленькое суаре двадцать четвертого. В пятницу. Ничего особенного. Просто уже сто лет у меня ни до чего руки не доходили. Росс был так занят! Но Боже мой, вам я могу не объяснять, что это такое! Так вы с Адамом будете?
— Пусик! — Биби была шокирована. — Э! Как я могу знать?
Вы думаете, я хоть что-нибудь знаю без моей книжки? Вы позвоните. Если мы свободны, то ра-а-ады будем быть. О кей, пусик?
— Да. Чудесно. Я вам позвоню, — смиренно сказала Элейн.
Назначить прием на день, когда Саттоны не смогут приехать? Немыслимо!
Она быстро вернулась к своему столику в залитом солнцем саду модного ресторана.
— Удачно? — спросила Карен, которая знала каждый ход этой игры.