Через три недели после возвращения в Лос-Анджелес они с Мариком поженились. Церемония, пышная и торжественная, совершилась в Беверли-Хиллз.
О Рисе Уэбстере она забыла. Для нее он давно уже не существовал.
– Она хочет пять миллионов долларов в швейцарском банке, и это помимо того, что она получает по соглашению о разводе.
– Черт! – воскликнул Ник.
– Да, знаю, – согласился Керк. – Очевидно, это цена молчания – оно того стоит, или ты будешь рисковать?
– Не знаю, – ответил Ник, шагая по комнате. – Скажи, что ты думаешь обо всем этом?
– Ты знаменитость. Ты еще сделаешь много фильмов. В конце концов, пять миллионов не так уж много должны для тебя значить. Мой совет – уплатить.
– Иисусе! Она и так возьмет у меня половину денег за развод, да еще сверх того пять миллионов баксов! Как можно быть такой жадной?
– Я встречал кое-кого похуже. В Голливуде часто так поступают. Когда муж знаменит, а жена нет, между ними всегда возникают трения. Обычно девушка приезжает в Голливуд, чтобы стать актрисой. Вместо этого она выходит замуж за знаменитого актера и компенсирует свое положение жены его славой. Ну а когда у нее отнимают его славу, она хочет отомстить – и месть обычно выражается в финансовых требованиях.
– А как с Лиссой? – спросил Ник. – Смогу я с ней проводить столько времени, сколько захочу? Я не желаю спрашивать разрешения, чтобы видеться с ней. Я не желаю быть приходящим отцом, отцом на уик-энды. И я хочу, чтобы она могла иногда жить у меня, когда я не работаю.
– Если ты согласишься на финансовые условия, я думаю, мы сможем и это обговорить.
– А хватит у меня денег?
– Я говорил с твоим бухгалтером. В настоящее время все вложено в акции, но он может кое-что предпринять. Ты, черт Возьми, процветаешь.
– Ладно, если столько стоит моя свобода, я ее покупаю.
– Хорошо, я подготовлю бумаги.
– И главное, Керк, поскорее.
Как только Керк ушел, он позвонил Карлайл.
– Мне скучно, – сказал он.
– Скверный мальчишка, да ведь мы только недавно расстались. И в трейлере мы занимались сегодня этим три раза, чего тебе еще?
– Приезжай и привези подругу. Она сделала вид, что оскорбилась:
– Ну знаешь, я ведь не шлюха какая-нибудь!
– Да в чем дело, Карлайл? Ты что, стареешь?
Но для любой актрисы подобное подозрение – как смертный приговор.
– Сейчас приеду. А кого тебе хочется?
– Помнишь ту индонезийку? Она еще в пределах досягаемости?
– Нет, она в Нью-Йорке. Но здесь есть одна девушка, она была вчера на съемках – экстра-класс. Тело знатное. Сейчас узнаю, нельзя ли ее подцепить.
Через час она прибыла вместе с Хани, семнадцатилетней нимфеткой. У Хани были огромные глаза, сладострастный рот и бесподобное тело. А кроме того, она была его поклонницей.
– Я просто глазам своим не верю, – сказала она, – неужели я в доме Ника Эйнджела, – и она с почтением оглянулась вокруг.
Он уже осушил полбутылки виски, но все же ухитрился успешно заняться и с той, и с другой. Хани была на все готова, такой услужливой он еще не встречал. Она исполняла любое его желание.
В конце концов, Карлайл возревновала. Она поняла, что Хани ему очень пришлась по вкусу, и ей это не понравилось.
– Не забудь, что ты обещал, – прошептала она, когда они с Хани уходили.
– А что я обещал? – промямлил он, искоса взглянув на нее.
– А то, что после твоего развода мы с тобой будем вместе. Он, конечно, был пьян, но соображал еще неплохо:
– Но этого я тебе никогда не обещал!
– Нет, обещал!
– Да нет же, не было этого!
Наконец они ушли. Он с трудом добрался до кровати и два часа поспал перед съемкой.
Так прошла неделя. Вечером в пятницу он не пил ни капли: в субботу встреча с Лиссой, и надо быть трезвым.
Он заехал за ней рано утром.
– А сегодня мы куда поедем, папочка? – спросила она.
– А куда хочешь, родная.
Сначала они поехали в магазин игрушек. Потом был ленч. Но, несмотря на зоркость телохранителей, положение стало невыносимым. Куда бы он ни пошел, где бы ни появился, его останавливали, просили автограф, хотели в подарок его карточку и все объяснялись в любви. Он не мог быть только с Лиссой. Ничего для себя. Все на виду.
Лисса расстроилась.
– Мне это не нравится, папочка, – сказала она и заплакала. – Ну почему эти люди все время к тебе пристают?
– Малыш мой, мне они тоже надоели.
Пришлось ехать к нему домой. Лисса устроилась перед телевизором и стала в сотый раз смотреть видеофильм «Звуки музыки».
Ник не отвез Лиссу в установленное время.
Позвонила разъяренная Энни:
– Где она?
– Она хотела бы остаться сегодня у меня.
– Я не позволяю.
– Ну и что делать?
– Я обращусь в суд, чтобы они приняли меры.
– Но ты же не сможешь получить постановление суда до понедельника, Энни.
– Ты лучше отошли ее домой, Ник, я тебя предупредила.
– Да не угрожай ты мне, Энни. Разговор окончен.
Он пошел на кухню и попросил повара приготовить Лиссе гамбургер и молочный коктейль. А затем сел рядом и вместе с ней смотрел фильм. Через час приехала Энни. Она буквально вломилась в дом.
– Лисса, едем со мной, – сказала она голосом, не допускающим возражений.
– Нет, папочка сказал, что я могу у него остаться, – сказала Лисса и свернулась клубочком в кресле.
– Ну ты же видишь, что она хочет остаться. И ничего с этим не поделаешь.
Энни повернулась к нему:
– Ах ты, сукин сын! Он встал:
– Не выражайся так, Лисса же слышит. И давай не будем ссориться в ее присутствии.
Губы Энни искривились в злобной усмешке:
– Не понимаю, как это я могла выйти за тебя замуж. Ты просто дерьмо.
– А ты, разумеется, мать Тереза.
Энни подошла к Лиссе, схватила за руку и потащила из кресла:
– Ты сейчас пойдешь со мной! У Лиссы навернулись слезы:
– Папочка! Папочка! Ты же сказал, что я могу остаться! Энни уже бушевала:
– Нет, ты пойдешь со мной, паршивка! Ник пытался ее урезонить:
– Ну, зачем ты так с ней, Энни!
– Иди ты… Что хочу, то и делаю. И слушать ничего не желаю. Я тебя ненавижу. – Она потащила упирающуюся девочку к выходу.