– Да, я устала, – созналась она. – У меня было столько энергии, когда приходилось работать целый день. Каждое утро бросало мне вызов, я вставала, и всегда находились новое дело и энергия для него. А теперь, когда Оливер не работает, я сижу дома и тоже ничего не делаю.

– Почему?

– Потому что ему нравится, что я рядом. Он тогда чувствует себя защищенным.

– Но ты не должна так жить, Лорен.

– Нет, должна, я его жена.

– Но ты же его не любишь!

– А при чем тут любовь?

– Когда я женился, я любил свою жену. Когда разлюбил, мы разошлись.

– Да, Лоренцо, ты все решаешь очень просто, но я так решать не могу. Это не по мне. Я верю в преданность и необходимость поддерживать другого, когда ему плохо.

– Но Оливер сейчас совершенно здоров.

– Знаю, но он уже привык не работать. И ему так нравится Отдыхать, что он решил совсем удалиться от дел.

– Но это не значит, что ты должна растрачивать время и жизнь впустую.

– Я подписала новое соглашение с «Марчеллой». Чего тебе еще?

– Да, но кроме этого ты больше ничего не делаешь. А прежде, вспомни, в тебе было столько жизненной силы, все волновало тебя.

– Подозреваю, что меня теперь ничто не может взволновать, Лоренцо. И для «Марчеллы» я тоже работаю последний год. Как тебе известно, мы теперь будем жить на юге Франции.

– Лорен, ты делаешь ошибку – затворяешься от мира, бежишь от жизни.

– Но это не тот мир, в котором мне хотелось бы жить. Впрочем, юг Франции прекрасен. И Оливер нашел там чудесную уединенную ферму в горах – за несколько миль от всего.

Лоренцо покачал головой. Он просто не в состоянии ее понимать.

Дело было в субботу, и Синдра принимала гостей. Она помедлила на верхней ступеньке лестницы, ведущей во внутренний дворик. Помедлила ровно столько, чтобы все заметили, как она войдет.

Улыбнувшись гостям, она видела, как вскочил Марик. Он всегда был так внимателен и так заботился о ее благополучии.

А кроме того, он довольно хороший любовник. И это просто безобразие, что он некрасив.

«Нельзя так думать, – сразу же отругала она себя, – Марик – это лучшее, что случилось со мной в жизни. Он добрый, внимательный, и он искренне меня любит. И это не считая того, что он талантливый продюсер и сделал из меня звезду».

За ней шла Пэтси, их толстая няня-англичанка и несла на руках их маленькую дочку Топаз. Топаз она гордилась больше, чем своей славой. Девочке три года, и она такая очаровашка. Синдра была готова на все для своей девочки. И Марик тоже. Да он просто преклонялся перед дочкой.

Синдра любезно приветствовала гостей, переходя от стола к столу, улыбаясь и мило болтая. Марик шел рядом, крепко ее обняв.

– Ты выглядишь просто фантастически, женщина, – сказал он, слегка покусывая ее за ухо. – И с каждым годом ты все лучше!

– Спасибо тебе, дорогой!

Уголком глаза она заметила, что приехали Гордон и Одиль. Гордон все еще был ее лучшим другом. Она ему доверяла, спрашивала совета, обсуждала все свои проблемы. Она рассказала ему и о Вегасе, а он ответил, что об этом пора забыть.

Она подошла к ним.

– Привет, Гордон!

– Привет, красавица! – ответил Гордон, целуя ее в обе щеки.

– Здравствуй, Одиль! – сказала она, улыбаясь.

– Ты неотразима, Синдра!

– Спасибо. Такие слова в твоих устах – комплимент.

С годами она, можно сказать, привязалась к Одиль. Да, она была прекрасна. Да, она жена Гордона. Но кроме того, она еще и чрезвычайно милая женщина.

Гордон и Одиль были крестными Топаз, вместе с Ником, который был крестным отцом номер один. Она расстроилась, что Ник не мог приехать. Он улетел в Нью-Йорк, жалуясь на депрессию.

– Почему ты не хочешь провести в Лос-Анджелесе свой день рождения? – спрашивала она.

– Потому что не хочется, – ответил он.

Надо, чтобы он расстался с Хани. В обществе этой девушки даже дурак кажется интеллектуалом. Но Ник, кажется, вступил на путь саморазрушения, ему все равно, кто с ним живет.

Со времени катастрофы он стал другим. К сожалению, он во всем винил себя.

– Но ты же ни в чем не виноват, – опять и опять уверяла его Синдра.

– Если бы я тогда не поссорился с Энни, ничего бы не случилось.

– Нет, Ник, ты не должен так думать.

Но он думал именно так, и она ничего не могла с этим поделать. Ну, может, он развлечется в Нью-Йорке. Во всяком случае, на него не будут давить здешние обстоятельства, и при нем теперь всегда Харлан, он о нем позаботится.

Ах, Харлан… Каким он стал замечательным человеком! Она выкрала его тогда в Рипли. А потом была клиника, где его вылечили от пристрастия к наркотикам. Потом он жил у нее дома. Он очень полюбил Голливуд. А потом познакомился с одним человеком, старше себя, и пошел к нему в слуги. Когда этот человек через два года умер от СПИДа, Харлан не захотел больше жить в Лос-Анджелесе. Тогда Синдра договорилась с Ником, что он возьмет его к себе в Нью-Йорк и он будет помогать ему по хозяйству. Харлану это понравилось

Марик взял ее за руку и повел к столу. Она сидела в окружении друзей и любящих родных. Маленькая Топаз вызывала всеобщий восторг, она бегала от стола к столу, смеялась и такая была хорошенькая и умненькая.

Синдра посмотрела на гостей, на близких, обвела взглядом свой прекрасный дом.

«Как же я счастлива! Ведь у меня есть все».

Однако иногда, поздно ночью, ей вдруг приходила в голову Мысль, что, наверное, она чересчур счастлива. И она вздрагивала, и сжималась в комок, и молилась Богу, чтобы он продлил эти счастливые дни. Ведь семья значила для нее все, и без нее она не представляла жизни.

82

Рису Уэбстеру в тюрьме пришлось несладко. Впервые в жизни его внешность работала не в его пользу. В тюрьме ведь Особенно ценились высокие, тонкие и гибкие блондины, привлекательные на вид, и у него было два пути: или давать, или все время ходить избитым.

Рис скоро узнал на собственном опыте, какой путь предпочесть. Нет, он никогда не был голубым, но внимание со стороны одного большого черного брата было все же лучше, чем усиленные авансы со стороны многих.

Одиннадцать лет. Одиннадцать лет этой проклятущей жизни – и вот наконец он на свободе.

Выйдя из тюрьмы в Северной Каролине, он немного помедлил, пытаясь решить, с чего начать? Ему ужасно хотелось быть с женщиной, но ему также очень хотелось получить сочный толстый бифштекс. Сокамерник дал ему адрес одного борделя, в котором сервировали и услуги самых лучших женщин, и еду. Чего же лучше.