Теперь только отдых!
Уже катясь в такси в направлении модного магазина одежды, я решила погадать — кости у меня были с собой. Ну, так просто, от нечего делать. Свою судьбу на сегодня я и без всяких гаданий знала совершенно определенно — сейчас подберу себе платье (кстати, нужно будет еще и новую сумочку присмотреть), потом в «Лес». Ну а в заключение — домой, спать. С Васей.
Тем не менее я достала заветный мешочек, развязала его, и кости покатились по кожаному сиденью автомобиля.
33+19+8.
«Вас ожидает чья-то ранняя смерть». Вот те на!
Мое прекрасное настроение мигом испарилось. Это чью же смерть мои кости напророчили? С подобными гаданиями я знакома давно и знаю, что пророчества очень часто имеют неожиданную разгадку. Я помню случаи, когда самое невинное предсказание содержало в себе страшный смысл, выяснить который можно только задним числом, как говорится. И — наоборот.
Так что эта «ранняя смерть» может быть моей, любого другого близкого мне человека или просто знакомого. Или человека, совсем мне неизвестного. Ясно только одно — событие, которое обещает гадание, каким-то образом будет связано с моей судьбой. Вот так-то.
С подобными невеселыми мыслями вошла я в магазин. Ну какой черт дернул меня гадать?
Но, как известно, человеческое настроение (особенно если этот человек женщина) переменчиво. Уже минут через пятнадцать, присмотрев себе симпатичное платьице, я постаралась не думать о неприятном гадании. У меня получилось.
В самом деле, вполне может быть, что это предсказание и не на сегодняшний вечер, и… всякое, в общем, может быть.
* * *
К ресторану я подъезжала в новом платье. Свои шорты и маечку я положила в сумочку. Тоже новую. Благо много места мои аксессуары не заняли. Было уже десять минут девятого.
Когда я переодевалась, я поискала в кармане своих шорт платежку за квартиру. Не нашла. Должно быть, выронила — сегодня мне пришлось покувыркаться. Денек выдался, что и говорить, жаркий. Да и вообще, этот мой заказ какой-то… рукоприкладством только занималась. Никакого, понимаешь, интеллектуального сыска.
Да, впрочем, какая разница? Добилась же своего, пусть даже и кулаками.
Василия, стоящего у дверей ресторана, я даже не сразу узнала. Был он в пиджаке. Правда, эта деталь одежды оставалась единственной более или менее подобающей приличному заведению. Вася под пиджак надел какую-то майку и опять же драные джинсы. Космы свои, правда, причесал. Теперь он был похож на случайно заглянувшего в Тарасов по дороге из Москвы в Париж французского кутюрье.
Ну что ж, Танечка, взялась за гуж…
Василий галантно подал мне руку, и мы вошли. Меня удивило, с каким достоинством он держал себя в этом «Лесу». Вот уж, по-моему, такие заведения, как «Запад», ему больше по душе и по сердцу.
— Нравится? — спросила я его.
— Конечно, — важно ответил он, — шикарное платье.
Ты смотри, комплимент сделал!
— Да не про платье я, про «Лес». Как тебе?
— Ничего, — равнодушно пожал он плечами.
Две девушки — судя по внешнему виду, легкого поведения, даже, наверное, тяжело легкого поведения — проводили его заинтересованным взглядом. Держа меня под руку, он медленно продефилировал мимо них. Искусственно зевнул и поправил свои расчесанные локоны.
Я едва удержалась от смеха — ну что за детское жеманство? Или это скорее желание соответствовать уровню завсегдатаев дорогих ресторанов?
Ничего, голубчик, сейчас.
Встав так, чтобы нас хорошо видели девушки, я достала из сумочки пачку денег, протянула ее Васе и довольно громко сказала:
— Держи, ты платишь. Так приличнее будет.
Василий мгновенно залился краской, вырвал у меня эти деньги и торопливо запихал их к себе в карман.
— А погромче нельзя было? — прошипел он и быстро поволок меня в зал.
Подальше от захихикавших девушек.
Мы сели за столик, причем Вася отодвинул мне стул, потом сел сам. Подскочил официант, подал листок меню. Правда, почему-то в единственном экземпляре. Василий благовоспитанно передал меню мне. Даже не заглянул туда. И откуда он только хороших манер понабрался? Тоже мне Монстр. Я сделала заказ, Василий прибавил к нему графинчик водки с дурацким названием «Специальная Очищенная».
Потом немного подумал и попросил принести сразу два графина. Я не возражала — работа моя закончена, можно и выпить немного.
— Да, и еще, любезнейший, — сказал он и интеллигентно прокашлялся («любезнейший»! Я аж рот открыла!), — принесите нам пару свечей. — Он напрягся и добавил: — Будьте добры.
— Вась, ты не заболел? — озабоченно спросила я.
— Заболел, — согласился он. — Я болен, у меня пожар сердца, скажите сестрам Люде и Оле…
— Тебе уже некуда деться, — закончила я, — знаю, в школе учила. Что это, дорогой друг, с тобой?
— «Лодка колотится в сонной груди, — ответил он, — ивы нависли, целуют в ключицы, в локти, в уключины, — о, погоди, это ведь может со всяким случиться!»
Я ошарашенно молчала.
— Это Пастернак, — пояснил, улыбнувшись, Вася, — тебе нравится?
— Д-да…
Принесли заказ. Принесли два графинчика с водкой. Принесли, поставили и зажгли свечи. Мы выпили по первой. Я расслабилась. Василий закурил.
Мерцание свечей в полутьме ресторанного зала. Странно как! Стихи читает… Забавно.
— Ну, — осторожно спросила я, — что там у нас дальше в культпрограмме?
Вася потушил сигарету в пепельнице. Наклонился ко мне, так что лицо его почти касалось горящей свечи, и шепотом начал:
— «Я наравне с другими хочу тебе служить, от ревности сухими губами ворожить…»
— А это кто? — спросила я, тоже почему-то шепотом, когда он закончил.
— Мандельштам. Осип Эмильевич.
— А-а, помню, — сказала я, — тоже в школе учила: «Это какая улица? Улица Мандельштама. Что за фамилия чертова — как ее ни вывертывай, криво звучит, а не прямо…»
Он улыбнулся.
— Ты что, все помнишь, чему тебя учили в школе?
— Практически все. Память у меня хорошая.
— А я вот вообще ничего из этой школы не вынес, — пожаловался он.
— А стихи?
— Ну, это другое. Мне нравится… Ну, я и запомнил.
Удивительно! Никогда бы не подумала, что солист рок-группы «Че-катилло» любит поэзию… Как это? Серебряного века. Не хватало еще, чтобы он и стихи писал.
— Вась, а ты стихи пишешь? — спросила я. — Ну, кроме своих дурацких песен?
— Почему это дурацких? — обиделся он, потом смущенно ответил: — Ну пишу…