Аполлон записал кавер на «Роллинг стоунз». Глядя на его сияющее улыбкой лицо, никогда не подумаешь, что этот парень шьет себе шторы из кожи сатиров.
Что вам еще стоит знать об Аполлоне: он убежденный холостяк и настоящий дамский угодник. Психопат со склонностью к массовому убийству, играющий на лире. Разве может быть кто-нибудь привлекательнее?
Согласно некоторым преданиям, он встречался с каждой из девяти муз — богинь-покровительниц искусств, трагедии, комедии, документальной драмы и что там еще. Аполлон никак не мог остановиться на одной: они все были очень привлекательны, и тогда он поклялся никогда не жениться и ограничиться одними свиданиями.
Но однажды он едва не нарушил свое обещание. Аполлон влюбился, но сердце его оказалось разбито, причем по его же вине.
Как-то раз Аполлон шел днем по дворцу на Олимпе и увидел Эроса, сына Афродиты. Наемник любви сидел на подоконнике и заменял на своем луке тетиву. Парень выглядел таким мелким, а лук его казался таким крошечным, что Аполлон расхохотался.
— О боги! — Аполлон смахнул с глаза слезу. — И ты называешь это луком? Да твои стрелы больше напоминают дротики! Как ты вообще умудряешься кого-то ими подстрелить?
У Эроса все закипело в груди, но он выдавил улыбку.
— Как-то вот умудряюсь.
— Если хочешь увидеть настоящий лук, мальчик, посмотри сюда! — Аполлон сунул ему под нос свой большой золотой лук, сделанный Гефестом. — Мои враги трепещут, стоит лишь им увидеть, как я приближаюсь! Я могу уничтожить любого на любом расстоянии всего одной стрелой! А ты… Что ж, наверное, песчанки тебя боятся.
И Аполлон, посмеиваясь, ушел по своим делам.
Эрос скрипнул зубами и пробормотал себе под нос:
— Мы еще посмотрим, мистер Прямо в Яблочко. Может, ты и поражаешь своих врагов, зато я поражу тебя!
Следующим утром Аполлон гулял в Фессалии по берегу реки, наигрывал что-то на лире и наслаждался теплыми солнечными лучами, когда Эрос выпустил стрелу, попавшую прямо в сердце Аполлона.
Так вышло, что как раз неподалеку купалась наяда, одна из дочерей местного духа реки. Ее звали Дафна. На взгляд любого она была прекрасна. Как и большинство наяд. Но когда Аполлон увидел ее, он решил, что она ослепительнее самой Афродиты. Все девушки, с которыми он до того встречался, резко обесценились. Аполлон решил, что просто обязан жениться на Дафне.
К сожалению, как и многие умные нимфы, Дафна успела давным-давно заречься от любых романтических отношений с богами, потому что с их подружками постоянно происходили несчастья. Пусть не всегда, но где-то в 99,9 процентах случаев.
— Эй! — крикнул Аполлон. — Как тебя зовут?
Дафна выпрыгнула из воды и закуталась в тогу.
— Я… Я Дафна. Пожалуйста, уходи.
— О, Дафна Пожалуйста-Уходи! — воскликнул Аполлон. — Я люблю тебя! Выходи за меня, и я сделаю тебя самой счастливой наядой во всей вселенной!
— Нет.
— Я настаиваю! Давай же, позволь мне тебя поцеловать. Я докажу свои чувства и… Эй, куда же ты?
Дафна убегала.
Аполлон был быстр, но Дафна была быстрее. Аполлону приходилось тащить на себе лук и лиру, а любовь настолько опьянила его, что он периодически останавливался, чтобы сочинить очередное хайку в честь наяды.
Наконец Дафна начала уставать. Она добежала до склона, за которым начиналось что-то вроде каньона. Аполлон взбирался по склону позади. Вернуться и убежать в другую сторону Дафна не могла.
Так что у нее оставалось лишь два варианта: спрыгнуть навстречу смерти или согласиться выйти замуж за Аполлона. Но, учитывая это, она наслушалась его любовной поэзии, прыжок с обрыва, думаю, вдохновлял ее куда больше.
В отчаянии она попробовала последнюю возможность:
— О Гея, защитница всех духов природы, услышь меня! Спаси меня от этого бога-ухажера!
Гея пожалела Дафну. В тот момент, когда Аполлон добрался до обрыва и бросился с распростертыми руками к наяде, Дафна превратилась в лавровое дерево. Аполлон обнаружил себя обнимающимся со стволом, гладящим руки, ставшие ветками, и ласкающим волосы, на смену которым пришли листья.
Аполлон в ужасе всхлипнул.
— О, прекрасная наяда! Я никогда тебя не забуду! Ты была моей истинной любовью и должна была стать моей женой! Мне не удалось завоевать твою любовь, но с этого дня и на веки вечные ты станешь символом победы! Твои листья будут украшать мои волосы, и я определенно введу новую моду!
Именно поэтому вы часто можете увидеть изображения греков и римлян с лавровыми венками на головах. Аполлон позаботился, чтобы новое веяние захватило всех. Лавр стал символом славы. Если ты выигрывал какое-то соревнование или спортивное состязание — ты надевал лавровые листья. Покорял вражеское государство — еще больше листьев! А когда тебе наскучивали великие дела и венков накапливалось достаточно, чтобы набить ими матрас, можно было уйти на покой и валяться на лавровых листьях!
А все потому, что Аполлону приспичило похвастаться своим большим и красивым золотым луком.
Последним, кто смеялся, был Эрос, но Аполлону, стоит признать, было чем хвастаться. Он и правда был лучшим стрелком во всем мире. Лишь один человек мог сравниться, а может, и превзойти его.
Точнее, богиня. Его сестра Артемида. Хотите почитать о ней — пожалуйста. Но, парни, ведите себя хорошо. Предупреждаю заранее: у Артемиды начисто отсутствует чувство юмора.
Нельзя сказать, что Артемида ненавидела всех мужчин, но их подавляющее большинство — определенно. С момента рождения она уяснила одну важную вещь: мужчины — те еще гадкие создания.
Она успела семь месяцев провести в компании брата-близнеца Аполлона, и уже одного этого хватило бы, чтобы настроить Артемиду против всего мужского населения.
Артемида родилась первой, может, потому, что ей не терпелось выбраться из чрева матери. Она тут же выросла до размеров шестилетней девочки и оглянулась на богинь, собравшихся на помощь Лето.
— Значит, так, — сказала Артемида, — я помогу появиться на свет своему брату. С ним будет куча проблем. Вскипятите воду! Больше полотенец! А я пока продезинфицирую руки.
И Артемида действительно помогла рождению собственного брата. С того момента она стала богиней деторождения, защитницей всех новорожденных и детей. (С другой богиней-родовспомогательницей Илифией они поделили обязанности.) Стоило Аполлону родиться, как он тут же принялся танцевать и петь о собственном величии, а Артемида отошла в сторону и закатила глаза.
— Он всегда такой, — сказала она Гестии. — Все семь месяцев в чреве он не затыкался.
Гестия мягко улыбнулась.
— А ты, моя дорогая? Ты поешь или танцуешь?