Туан наклонился над накленгом и прижал пальцем какую-то точку на его шее.
Тот немедленно пришел в себя, задергался, но парень не отпускал его, пристально вглядываясь в лицо, и принялся задавать вопросы. Очень быстро. Я почти не понимал, что говорит один и отвечает другой. Это была какая-то мешанина тайского сленга и южного диалекта. Когда пленный огрызался со злостью, Туан сильнее прижимал его шею, и тому приходилось продолжать говорить.
– Почему они в черных очках ночью? – тихо спросила меня Хэл.
– Помнишь, я говорил о самообуздании, сокрытии своего внутреннего мира. Они закрывают глаза для того, чтобы никто не мог заглянуть им в душу. Отгораживаются таким образом от остальных людей.
– Твоя ученица? – кивнула на девушку Кеута.
– Да.
Теперь я лучше смог рассмотреть сновидящую. Она двигалась легко и плавно, но в то же время в ней чувствовалась решительность и сдержанная сила. Розовые губы улыбались, темно-карие глаза были серьезны. Пряди черных волос, срезанных на уровне середины щеки, казались теплыми и мягкими, словно кошачий мех. К ним хотелось прикоснуться. Интересно, как она выглядит в реальности.
– Сочувствую, придется вам, ребята, помучиться.
Я был согласен с ней. У Хэлены возникли новые вопросы, но пока она придержала их.
– Он ничего не скажет. – Туан выпрямился и отпустил пленного, который снова осел на землю, презрительно ухмыляясь.
– Нет смысла задавать вопросы. И времени нет. – Я подошел, наклонился и выдернул гарнитуру из разъема на бритой голове.
Накленг взвыл от боли, приподнялся было, но снова рухнул на траву, а я сжал в кулаке маленькую деталь, и она начала рассыпаться на мелкие обломки, впивающиеся мне в ладонь. Вместе с этим перед моими глазами стали вспыхивать яркие обрывочные картины. Запоминающиеся и болезненные.
– Он целитель? – услышал я тихий, недоумевающий голос Кеуты, пробившийся ко мне сквозь мутную пелену звуков.
– Да, – ответила Хэл, со слегка напряженной интонацией. – А что?
– Странные методы работы.
– Ну, он развивал разные способности… А вы оба выглядите как местные.
– Охотники на дэймосов должны уметь принимать нужный облик, чтобы вписаться во враждебную среду, – пояснила Кеута.
– У нас две новости, – сказал я, прерывая их тихий разговор и стряхивая с ладони мелкий мусор, оставшийся от платы памяти. – Первая: я знаю, что случилось с Никосом.
– Что же? – быстро спросил Туан.
– Подпольная торговля органами. У этой группировки уже давно висел заказ на здорового белого мужчину. И Никос оказался подходящим образцом.
– Торговля органами?! – в голосе Хэл больше не было недоверия, только глубочайшее возмущение.
– Да. Это в Полисе, с нашими технологиями, ты можешь легко приобрести печень или почки, выращенные искусственно, – сказала Кеута, глядя на нее. – А здесь с этим сложно. Поэтому проще поймать ночью путника и вырезать у него все, что нужно.
– А вторая новость? – спросила Хэл.
– Дэймос понял, что мы вторглись в его сон.
Два сновидящих застыли, прекрасно зная, что означают мои слова.
– Сколько у нас осталось? – быстро задал самый важный вопрос Туан.
– Не знаю.
– Где Никос? – В глазах Кеуты зажглись два огонька нетерпения и стремления начать немедленно действовать.
– Проще показать.
– Тогда выдвигаемся не медля! Ты – первый.
Я быстро пошел по направлению к набережной. Хэл старалась держаться как можно ближе ко мне, чтобы в случае обрыва сна успеть схватить меня за руку. Два охотника, сохраняя небольшую дистанцию, следовали за нами. Я почти не слышал их крадущихся, скользящих шагов. Оглянулся на Кеуту и поймал ее ответный заинтересованный взгляд.
– Как ты выглядишь в реальности? – спросил я ее.
– А ты? – улыбнулась она.
Я не ответил, потому что темный парк, гиганты-небоскребы, возвышающиеся над ним, колесо обозрения, светящееся неоном, ночное небо, подсвеченное городскими огнями, – начали стремительно тонуть во мраке. Огромные куски пространства откалывались и таяли, рассыпались, превращаясь в ничто. Дэймос спешно разрушал свое творение, безжалостно сминая тщательно выстроенный сон, словно обрывок бумаги, перед тем как выбросить его в бак утилизатора. В какой-то миг мне показалось, что я вижу размытую тень, реющую в облаках, но она тут же исчезла.
– Скорей, не задерживаемся, – велела Кеута, и мы устремились вперед.
Нам потребовалось несколько секунд, чтобы оказаться у воды. На противоположной стороне реки Чаопрайи горел золотыми огнями Ват Арун. Храм утренней зари. Восьмидесятиметровая многоуровневая ступа, напоминающая колокол с узкой вершиной и широким основанием, была украшена резьбой, барельефами и покрыта керамической плиткой. Днем она отражала солнечные лучи, сейчас, ночью, сияла подсветкой.
По бокам, на равном расстоянии от центральной, стояли еще четыре башни, но меньшего размера. Светящееся удивительное сооружение отражалось в неспокойной воде канала, рассыпаясь яркими бликами.
– Раз уж тут все разваливается… – Туан, чуть прищурившись, посмотрел вперед. К причалу тут же подплыла пустая лодка, в которой не было ни весел, ни пассажиров.
– Теперь точно доберемся без пробок, – сказал я.
Кеута усмехнулась в ответ и запрыгнула на борт.
Мы ехали быстро – ветер бил в лицо, ерошил волосы и забирался под одежду, а мимо неторопливо, словно давая рассмотреть себя, проплывали берега. Темные, с черными клубами деревьев, окутывающих жилые районы, перемежались со светящимися ступами и отдельно стоящими высотными зданиями, похожими на тусклые свечи с неровно обрезанными краями. Рядом проходили другие лодки, они обгоняли нас, мы – их. Гул мотора заглушал плеск волн.
А следом за нами неслась волна разрушения. Пустота небрежно отъедала куски города, рассыпая крошки – обломки домов, фрагменты набережной, мотор вместе с кормой, кабинки с колеса обозрения. Фантастическая картина, если честно.
Я смотрел по сторонам, одновременно мысленным усилием направляя лодку к тому месту, где должен был находиться Никос. Ориентиром мне служила невидимая нить воспоминаний, которую я вытащил из сознания накленга. Я следовал по ней не отклоняясь, в некоторых местах натягивал ее, подобно канату, стараясь как можно четче проследить путь на несколько шагов вперед, чтобы не сбиться. И оставалось уже совсем недалеко.
Хэл, стоящая рядом со мной, с восторженным ужасом смотрела назад.
– А что будет, если попасть туда?
– Заблудишься в пустоте, – лаконично ответил Туан. – И мозг не выдержит.
– Мэтт… – послышался напряженный голос Кеуты.
Я глянул туда, куда она указывала, и увидел черные зазубрины, взрезающие реку и цепочку домов на правой набережной. Небоскребы, возвышающиеся над низкой застройкой, уже таяли, как лакричные палочки в чае, стекая вниз густыми тягучими каплями, в которых застревали белые кристаллы окон.