– Слушай, Мэтт, – сказала она, ничего не зная о моих размышлениях. – Почему мой Фобетор, как ты его называешь, выглядел так мерзко? Эти глаза…
Явно чтобы отвлечься от беспокойства, она решила засыпать меня вопросами.
– Не знаю, Хэл.
– Могли бы прислать милого пони или котика.
– Тебе важна форма или содержание?
– Мне важно не просыпаться с воплями ужаса. Он так и будет теперь являться мне в случае опасности?
– Скорее всего.
– Чудесно. А кто предупреждает тебя?
– Никто. Я вижу надписи.
Она фыркнула возмущенно от очередной несправедливости.
– Надо было спать в связке с тобой. Зря я потребовала независимости в эту ночь.
– Нет. Моя сила подавляет твою. Ты бы не увидела этот сон.
Ученица кивнула, примиряясь с неизбежностью явлений своего кошмара, вытащила коммуникатор из кармана куртки и принялась набирать сообщения для друзей. Причем, как я заметил, тексты были разными, она не отправила один и тот же всем.
– Сегодня они собираются у Криза, – сказала Хэл, не поднимая взгляда от экрана. – Раньше встречались бы у меня, но теперь место тусовки поменялось… Слушай, – она встревоженно повернулась ко мне, – в том сне мы все были вместе. Может, велеть им сидеть по домам?
– А может быть, тебе не нужно видеться с ними. Что, если причина их бед – твое появление?
Девушка со вздохом отвернулась к окну. Однозначного ответа на вопросы о будущем у нее тоже не было.
На следующей остановке в вагон вошли несколько старших школьников. Они выглядели невыспавшимися и слегка помятыми. Судя по лавровым венкам, оставшимся на головах двух девушек, и внушительному молоту за поясом одного из парней – компания возвращалась после экскурсии по «Этномиру» – грандиозному учебно-развлекательному комплексу, выстроенному не так давно как раз неподалеку от этой станции.
За оставшиеся полчаса пути Хэл дала мне краткое и четкое описание своих друзей, – и мы наконец были на месте. «Нот» остановился в огромном парке. Платформа оказалась вплавлена в склон небольшого холма – и пассажиры выходили прямо в пещеру, вырубленную в скале. Стены здесь искрились сколами серого камня, цифры на электронном табло были похожи на сотни светлячков, забравшихся на гладкую гранитную плиту. Пол немного шероховатый, цвета старого мха. Киоск по выдаче напитков маскировался под белый сталагмит.
– Никогда не был здесь? – спросила Хэл, наблюдая за тем, как я с любопытством оглядываюсь по сторонам.
– Нет.
– Дальше еще забавнее.
Мы поднялись наверх по широкой лестнице с причудливыми перилами в виде переплетенных корней и очутились в парке. Широкие дороги пересекали поляны и небольшие рощи. Недавно прошел дождь, и по мокрой изумрудно-зеленой траве гуляли дикие гуси, абсолютно не боящиеся прохожих.
Над деревьями возвышались пять зданий. Издали они напоминали гигантские зонтичные растения – основание в виде колонны и расширяющаяся плоская крона.
– Вон в том, крайнем грибе – моя квартира, – довольно равнодушно произнесла Хэл.
– Впечатляет.
– Особенно по ночам, когда все высотки начинают светиться синим. Можно доехать на Неотрайке, видишь, справа зонтик – остановка. А можно пешком.
– Еще рано, прогуляемся.
Мимо нас бесшумно прокатил длинный электромобиль темно-зеленого цвета, затормозил возле конструкции, больше напоминающей искусно вылитый из стекла гигантский лист растения манжетки. Но не дождался пассажиров и поехал дальше.
– Интересная архитектура, – заметил я, шагая рядом с девушкой, время от времени поглядывающей на экран коммуникатора.
– Там в глубине парка есть рукотворный грот, храм и несколько фонтанов. Ты, наверное, видел фото – колонны как стебли растений, крыша не ровная, а волнистая, лестница словно завиток раковины. Красиво, хотя и странно. Эти дома, – Хэл указала взглядом на здания, возвышающиеся над парком, – завершение того же проекта. Экосистема, максимально приближенная к природному ландшафту.
Через несколько минут мы входили в первое удивительное строение. И внутри оно оказалось не менее оригинальным, чем снаружи. Здесь не было ни одного острого угла и ни одной прямой линии. Только сглаженные поверхности, спирали, круги и эллипсы.
– Все дома названы именами гамадриад [10] . Этот – Крания [11] , – продолжила Хэл, ведя меня по холлу, напоминающему половину зеленоватого овала, поверхность которого была испещрена глубокими узкими нишами, и в них мягко светились лампы.
Заметила мой заинтересованно-недоумевающий взгляд и пояснила:
– Холл выполнен в виде инфузории. Мы внутри одноклеточного организма, – усмехнулась, видимо, озадаченный вид гостя ее позабавил, и добавила: – Дома строились для микробиологов. И кое-кто из них принимал участие в дизайне. Корпорация «Эндимион» [12] . Слышал?
Конечно, кто же из нас не слышал об этой мощнейшей организации. Главном производителе систем омоложения, лекарств, высококачественных пищевых добавок и программ генной инженерии.
Я с новым интересом посмотрел на Хэл.
– Твои родители микробиологи?
– Нет, не совсем, – ответила она сухо и тут же сменила тему. – У нас еще ничего, а вот в доме Мореи [13] холл в виде вируса гриппа. То еще зрелище, и светильники – стеклянные простейшие рода плазмодиум – возбудители малярии. Слегка медуз напоминают.
– Интересный выбор.
– Считают, что врага, даже невидимого глазу и побежденного, надо знать в лицо, – со значением отозвалась ученица.
Мне была близка эта позиция. И я бы тоже не отказался от четких портретов своих недоброжелателей. Но мои враги, к сожалению, были бесформенными кошмарами или неуловимыми дэймосами, а не болезнетворными вирусами, которых уже давно обуздали и пленили.
Квартира Хэл располагалась на третьем этаже. Окна должны выходить в парк. Девушка нажала на кнопку звонка, напоминающего каплю. Не удивлюсь, если он тоже изображал какой-нибудь микроорганизм.
Дверь распахнули тут же. Я увидел юношу примерно одного возраста с моей ученицей. Растрепанного, светловолосого, в спортивном костюме и одном кроссовке. На шее болтались наушники. Видимо, только что вернулся с пробежки.
За его спиной тянулся длинный белый коридор с нишами под потолком, из которых сочился мягкий золотистый свет.