Кротова машинально отхлебнула той гадости, которая сходила у нее за кофе, и со стуком поставила чашку на столик.
— Уж не знаю, при каких обстоятельствах вы с ним повстречались, да и, честно говоря, не слишком-то они меня интересуют. Факт тот, что ваш муж настолько вас любил, что брачный контракт составлен не был и, следовательно, в случае развода половина всего его имущества, движимого и недвижимого, отходила вам.
Кротова между тем автоматически положила в чашку со сладким кофе шесть ложек сахара, не сводя с меня глаз.
— Вам повезло, — говорила тем временем я, — ваш муж очень вас любил. Не знаю, любили ли вы его так же, как он вас. Может быть, и любили, — я вытащила из рукава вторую козырную карту, — но еще больше, наверное, вы любили его деньги. Во всяком случае, ваша любовь к мужу не помешала вам развестись с ним и заполучить половину всего его состояния.
Кротова машинально размешивала сахарный сироп у себя в чашке.
— Вам был необходим повод для развода, ведь ваш муж по отношению к вам был безупречен, не так ли? Тогда вы побывали на Большой Казачьей. Все в Тарасове знают, что эта улица ни в чем не уступает Тверской в Москве, не правда ли? Там вы наняли представительницу древнейшей профессии и заплатили ей — деньгами вашего же мужа, между прочим, — за то, чтобы она его скомпрометировала. Она ваше задание выполнила: вы вошли в квартиру и разыграли возмущение, когда увидели эту шлюшку, обнимающую вашего мужа. Вы не обратили внимания на то, что по-настоящему факта измены не было, что ваш муж пытался выпроводить девицу за дверь, в то время как она, отрабатывая заплаченные ей деньги, старалась его удержать и создать убедительную скандальную картину, которая могла бы послужить поводом для развода.
Кротова залпом выпила сахарный сироп. Рука ее дрожала.
— Вы без труда добились развода и раздела имущества бедняги Звездакова. Это вас не остановило… — Я потихоньку стала вытаскивать из рукава главный свой козырь.
Кротова поставила, почти уронила, чашку. Она по-прежнему молчала, но на ее лице, как в открытой книге, ясно читались все эмоции. Только мне было нужно, чтобы она заговорила.
— Кстати, — поинтересовалась я, — где сейчас ваш муж?
Кротова постаралась взять себя в руки, что удавалось ей плохо.
— Я н-не знаю, я не видела его уже пять лет, — еле слышно произнесла она.
У меня не было по отношению к этой женщине никакой жалости. Расследуя дело, я сейчас могла бы или вычеркнуть ее из списка подозреваемых, или, наоборот, взять ее имя в жирный красный кружок. Но для того чтобы выяснить ее причастность либо непричастность к краже документов, я должна была быть жесткой. Поэтому я достала козырной туз и пошла с него.
— Давайте уточним, — спокойно произнесла я, — что считать точкой отсчета этих пяти лет: день, когда ваш любовник, один из тарасовских авторитетов, заставил вашего супруга оформить и вторую, оставшуюся ему, часть состояния на вас, или день гибели Звездакова?
Кротова мгновенно побелела, а потом покрылась красными пятнами. Выражение ее лица буквально за секунду изменилось от удивления до ужаса.
— Что… что вы сказали? — проговорила она.
Для меня все стало ясно: Кротова непричастна к краже документов у Каминского. Детектор лжи не мог бы дать более точного результата, чем ее лицо.
Почему для меня так внезапно все разъяснилось? На самом же деле все очень просто. Короче — история получилась такая.
Разведясь с мужем, Звездакова вновь стала Кротовой. Беда ее заключалась в том, что она уже давно отвыкла от одиночества — любящий муж окружал ее заботой.
Очень скоро перед Кротовой встала и другая проблема — необходимость обзавестись «крышей», так как непрочный бизнес Инны Андреевны норовил развалиться и рухнуть. Так в ее жизни и появился некий авторитет по кличке Клык. Он стал и «крышей» для Кротовой, беря с нее достаточно солидный процент с прибыли, и ее любовником. Однако процентов с бизнеса Клыку было маловато. И он затеял аферу, решив наказать Звездакова, который стал слишком уж независимым, вознаградить свою возлюбленную за верность, а заодно и получить повод сдирать с нее еще большую мзду.
Клык, как говорится, «наехал» на Звездакова, после чего тот был вынужден составить дарственную на бывшую жену. Кротова, как выяснилось, не знала, как именно Клык «наезжал» на ее мужа. Не знала и то, что вскорости Звездаков погиб при достаточно загадочных обстоятельствах. А в скором времени по иронии судьбы погиб и Клык. И Кротовой досталась вторая половина состояния мужа, а также часть состояния самого Клыка, который, как выяснилось, завещал ей акции весьма преуспевающей компании.
Вот потому я и поняла, что к краже документов Кротова непричастна, — я достаточно хорошо читаю в лицах и не увидела в лице сидящей напротив меня женщины никакого притворства. Она и в самом деле была потрясена тем, что я знаю. О смерти мужа она и вправду не подозревала.
В заключение нашей с ней беседы, сопровождавшейся активным, хотя и односторонним, в лице хозяйки дома, распитием валерьянки, я пообещала Кротовой о том, что никто о нашем с ней разговоре не узнает. Мимоходом спросила ее еще, не занимается ли она продажей «Нексий». Мол, подруга моя хотела бы поменять поднадоевшую ей машину на серебристую «Нексию». Оказалось, что «Нексиями» вообще и серебристыми «Нексиями», в частности, Кротова не торгует, хотя точно знает, что они есть у Алиева.
После этого мы торжественно достали из диктофона кассету с записью нашей беседы и сожгли ее в камине.
Не скрою, я сначала подумала, не слишком ли рисковала, ведя столь открытую игру с Кротовой. Кто знает, не решит ли бизнесменша, что неплохо будет убрать с дороги докучливую гостью из Питера, но потом страх у меня прошел: Инна Андреевна не похожа на человека, способного действовать недостойными методами.
Итак, мне осталось проверить троих подозреваемых, причем одним из них в это время уже занимается Гарик Папазян. С Алиевым же и Терентьевым я уж как-нибудь справлюсь сама.
А потом Лада Красовская бесследно исчезнет. Ищите ее хоть в Тарасове, хоть в Питере, хоть по всей нашей насквозь продымленной голубой планете Земля — все равно не найдете. Потому что порядком уже мне надоевший черный парик я к тому времени верну Светке-парикмахерше и навсегда, надеюсь, избавлюсь от опостылевших контактных линз.
* * *
Придя домой, я первым делом бросилась к кофемолке, кофеварке и пачке сигарет в обозначенной последовательности.
Потом я решила прослушать, не хранит ли для меня что-нибудь интересное автоответчик. Было одно сообщение от Папазяна, который клялся в вечной любви и заверял, что нам нужно поговорить на общие темы. Я, искренне надеясь, что под «общими темами» он подразумевал все-таки мое расследование, хотела уж было набрать номер Гарика, но тут автоответчик вновь заговорил. Причем голосом моего злодея, который все хочет мне «немало показать». Впрочем, на сей раз голос его звучал достаточно доброжелательно: