Кровь.
Куски мяса, гимнастёрок, оружия, кровь, земля и снова кровь.
«Пророк Бочик» ударил в скопление свободян, безжалостно проредил их, заодно перепахав центр посёлка, и заставил броситься наутёк. Седьмой залп стал последним. Упала колокольня церкви, взорвался ещё один бронеавтомобиль, перевернулся грузовик. Теперь свободяне бежали без всякого порядка, как зайцы, и зависший над посёлком доминатор устроил им свинцовый дождь из бортовых «Шурхакенов».
– Не думайте, что местным стало проще, – продолжил комментировать Фил. – Пулемётный огонь с такого расстояния трудно назвать прицельным, а снижаться мой капитан не станет, он не любит рисковать.
Конечно, вряд ли деморализованные свободяне способны организовать серьёзный ответ, но капитан «Бочика» знал, что загнанный зверь может преподнести сюрприз, и добивал его с безопасного расстояния.
– Это называется «помочь как следует»? – тихо спросил Руди, не отрывая взгляд от разнесённого поселка.
– У тех, кто сейчас прячется в подвалах, есть шанс. – Саймон поразмыслил и добавил: – Если, конечно, дом не загорится. – Хмыкнул собственной шутке и продолжил: – А вот на чердаке сейчас лучше не оказываться: пуля «Шурхакена» гарантированно пробьёт крышу и даже следующее перекрытие.
– Это называется «помочь как следует»?
– Возможно, это называется перформансом, – блеснул неожиданным на Менсале словом Фил. – Вы ведь сами говорили, что насилие – это компонента искусства управления. То есть перед нами – художественный акт. Искусство в натуральном виде…
Йорчик слышал издёвку в голосе одноглазого, но не находился с ответом: проклятый контрразведчик, которого он изначально определил в «тупые палачи», переиграл его в риторике, наглядно показав, что к образованию и «роскошному кабинету» имеет смысл прикладывать естественный отбор.
И пока Йорчик думал, бой закончился.
Разгромив основное ядро нападавших, «Пророк Бочик» переместился на окраину, занявшись разбегающимися грабителями, а вышедшие из казармы солдаты занялись зачисткой посёлка, безжалостно расстреливая сдающихся свободян и добивая раненых.
Менсала во всей красе.
– Ложитесь на прежний курс, – громко распорядился Фил. – Немедленно.
Капитан «Розы» кивнул рулевому. А Руди промолчал. Смотрел на перечёркнутый войной посёлок и молчал. И на этот раз его не тошнило, просто было противно.
И ещё – горько, потому что посреди широкой главной улицы действительно лежала мёртвая женщина.
* * *
А был ли в этом смысл?
Сада понимала, что сомнения в её положении не приветствуются, сомнения вредны, но не могла не задаваться этим вопросом. Не громко, во весь голос, а изредка, наедине с собой, запершись в спальне и глядя внутрь себя.
А был ли в этом смысл?
И был ли смысл в самокопании? В редких приступах рефлексии? Зачем рисковать, обдумывая незыблемое? Она ведь не просто главный медикус госпиталя, администратор и врачеватель в одном лице, она ещё и служащий Департамента, разведчик, если угодно. Человек, обладающий правом пренебрегать правом и несущий ответственность перед Компанией и даже выше – перед Галаной, перед устремлённой вперёд, сквозь звёзды и века стратегией глобального доминирования.
Когда-то давно, когда лекции и семинары у медицинских светил перемежались со вдумчивыми дискуссиями о будущем Галаны, Саду Нульчик потряс и восхитил Путь Возвращения. Такой простой и такой сложный. Идея Пути опиралась на то, что именно Галана создала первую в истории человечества межзвёздную империю. И пусть её называли по имени династии – Инезирской, сути дела мелкий штрих не менял: Эдуард и его потомки опирались на галанитов, без которых мечты Великого так и остались бы мечтами. Галаниты возвели Эдуарда на трон, и Галане по праву принадлежало всё Ожерелье, а поскольку колонизация Бисера шла с него же, то и вся Вселенная, на том простом основании, что дети рабов принадлежат хозяевам. Путь не призывал Галану вернуться, Путь обязывал Галану вновь обрести величие, низведя остальные миры до положения покорных вассалов. Но Путь предупреждал, что победа случится не сразу, не за одно и даже не за десять поколений, и не войной… точнее, не только войной. Путь Возвращения был рассчитан на века, выверен со скрупулёзной точностью и так же исполнялся. Люди рождались, рожали детей, умирали, и их жизни укладывались в огромную копилку больших и маленьких побед, которая рано или поздно превратит Галану в центр Вселенной.
И от этой перспективы захватывало дух. От значимости миссии кружилась голова. Хотелось служить. Хотелось работать… Особенно хотелось после того, как Компания исполнила её детскую мечту, позволив выучиться на медикуса и предоставив практику. Чувство благодарности, молодой задор, энтузиазм – они вели Саду больше десяти лет, но потом…
А был ли в этом смысл?
Ей давно за тридцать, а её жизнь делится между съёмными квартирами и цеппелем, между сном и работой. Её никто не ждёт, её круг – сослуживцы, и далеко не всех из них можно назвать друзьями. Она медикус, но откажет кому угодно, если ей прикажут не помогать. Отвернётся. Сделает вид, что не заметила. Она медикус, но ей доводилось и убивать, и приказывать убить. Что сказал бы отец, услышав это признание? Что он вообще сказал бы о её жизни? О перспективах? Возможно, ей повезёт «зацепиться» за Галану, вернуться и получить серьёзную должность в центральном аппарате Департамента. Возможно, к этому времени у неё ещё останется здоровье, чтобы завести ребенка. Возможно… А возможно, её убьют во время очередной командировки. Или убьют эти самые сомнения…
Которые не приветствовались в Департаменте.
Об этом она мечтала?
Таким видела своё будущее?
Нет.
И именно поэтому иногда, далеко не каждый день и не каждый месяц, Сада горько плакала, уткнувшись лицом в подушку. На борту «Доброты» или в квартире, но всегда одна. Так и не познавшая любви. Так и не ставшая матерью.
– Ты меня звал?
– Отдыхала? – вопросом на вопрос ответил Якта Фарипитечик.
– Если бы, – непритворно вздохнула Сада. – Работала.
У сбывшихся мечтаний и удовлетворённых амбиций есть не только глянцевые, яркие стороны, в виде власти и повышенного жалованья. Существует изнанка, и потому последние четыре часа господин главный медикус госпиталя «Доброта» провела не в блаженном «ничегонеделанье», как большинство её подчинённых, а разбираясь за письменным столом с многочисленными бухгалтерскими бумагами. А впереди её ждала ревизия склада, формирование заявки на инструмент и медикаменты, формирование общей заявки для госпиталя и цеппеля, квартальный отчёт в Фонд и прочая прилагающаяся к высокой должности бюрократия. Бумажно-административные занятия Сада ненавидела люто и охотно бросила бухгалтерию, едва посыльный озвучил просьбу капитана подняться на мостик.
– Что случилось?
– Посмотри на северо-запад, – предложил Якта, протягивая Нульчик бинокль. И встал рядом, когда женщина подошла к левому окну.