Подпись: 5 апреля 1997 г. Мамаева-Гуляева А. Д.
Зарегистрировано
в единой книге учета происшествий за № 117.
Мл. лейтенант Лютиков.
№ 4
Сокрушилин: «Я очищу Россию от мрази»
Он в Москве! Трепещите, воры и бандиты, вымогатели и маньяки! Нишкните, взяточники и казнокрады! Да и простым карманным воришкам теперь не поздоровится – к нам приехал Сокрушилин, тот самый Сокрушилин, с кем встречался Президент во время своей недавней поездки по Сибири и вместо запланированных по протоколу тридцати минут проговорил всю ночь.
В кулуарах рассказывают, как все было. Когда готовилась поездка в Сибирь, Президент спросил своих советников, как там обстоят дела с преступностью? Советники поникли головами.
С преступностью как везде…
И даже хуже…
Сибирь, знаете ли, беглые каторжане…
Внуки декабристов, знаете ли…
И вдруг один, самый маленький советник, глядя в сводки состояния преступности в регионах Сибири, округлил глаза и произнес загадочное слово:
– Ноль.
Советники покрупнее удивленно смотрели на своего коллегу, а тот повторил то же самое слово, водя дрожащим пальцем по простыне сводки:
«Ноль… Ноль… Ноль…»
Советники озабоченно переглянулись. С Президентом приходится работать буквально круглые сутки и далеко не все этот режим выдерживают. Маленький советник поднял на своих больших коллег испуганные глаза и прошептал:
– Там нет преступности…
Так в Кремле узнали о далеком Усть-Кедровске и его молодом прокуроре Александре Сокрушилине, который свел в своем районе преступность к нулю, наметили «для галочки» короткую встречу, а закончилась она в далекой таежной заимке, в кедрачах, и прождали советники целую ночь, пока мужики наговорятся. Это я уже знаю не понаслышке. Сама там была, правда мед-пиво не пила, а только местную водку «Кедровку», согреваясь с коллегами-журналистами в холодном автобусе. На следующий день я пообщалась с Сокрушилиным, и в разговоре он буквально поразил меня фразой, которую я вынесла в заголовок этой статьи. «Я очищу Россию от мрази». Он произнес эти слова как клятву пионера, как «Отче наш», как дважды два – четыре. Потом Президент улетел, но, как говорят, уже в самолете вспоминал таежного Робин Гуда, который освободил свой район от преступного элемента. Поговаривали даже в Кремле: а не сделать ли районного прокурора Генеральным – место-то по-прежнему вакантно, да побоялись молодости, как бы дров не наломал сибиряк. Впрочем, это всё слухи, сама я при этих разговорах не присутствовала, свечку, как говорится, не держала, но вот что знаю доподлинно – Сокрушилин сейчас в Москве. Приехал он сюда инкогнито, но я, ваша Катя Целовальникова, все разнюхала и разузнала. Когда Саша услышал в телефонной трубке мой юный звонкий голосок, он не поверил своим ушам и даже не хотел разговаривать, но после того, как я напомнила сказанную им в Сибири фразу, назначил мне встречу… в метро. На станции «Белорусская кольцевая». В центре зала, разумеется.
Я узнала его издалека и сразу, да это и нетрудно – таких мужиков в Москве уже не осталось. Я открыла рот, чтобы его поприветствовать, но Сокрушилин вдруг схватил меня в охапку, и мы буквально вломились в закрывающиеся двери вагона. Ни одно интервью у меня еще так не начиналось.
– В чем дело, Саша?
А он улыбается в ответ белозубо, сияя своими голубыми глазами, и предлагает:
– Покатаемся?
Ну, что же, кататься я с милым согласна, но…
– Почему в метро?
– Люблю! Не забывай, я родился и вырос в глуши. Для меня метро – это мечта. А эскалатор – лестница-чудесница. Я иногда часами по кольцу катаюсь.
– Так ты предлагаешь здесь, в вагоне провести с тобой интервью?
– А почему бы и нет?
А в самом деле – почему нет?
Под удивленные взгляды стоящих рядом пассажиров достаю диктофон и включаю. Приходится, однако, орать, а чтобы записался ответ, передавать его Сокрушилину.
– Так о чем же всю ночь с Президентом говорили?
– Ты, Катя, девушка, и вопрос твой очень наивный…
– Поняла, а за девушку спасибо. Тогда следующий вопрос: что привело тебя в первопрестольную?
– Можно я не буду отвечать?
– Нет, нельзя! Говорят, после приватного разговора с Президентом у тебя появились там завистники, недруги.
– Мне горько об этом думать, а тем более говорить.
– Скажи честно, Сокрушилин, ты приехал в Москву искать правду?
– Правду? Мне не надо ее искать. Моя правда всегда со мной. Всё проще. Я приехал в Москву к своим «годкам», с которыми служил срочную службу на флоте. Они теперь тоже в органах.
– Так ты приехал в Москву отдыхать?
– Я приехал в Москву служить. Чем в данный момент занимаюсь, и ты, Катя, мне в этом помогаешь.
– ???
– В этом вагоне находится опасный преступник. Как все преступники, он на всех смотрит с подозрением. Но, согласись, у него не может вызвать подозрение идиот, дающий в метро интервью.
– Он вооружен?
– Естественно.
С трудом преодолевая поразившую меня немоту, я шепчу в ухо Сокрушилину:
– А ты… мне его покажешь?
– Нет, конечно, – отвечает Саша, улыбаясь и глядя на меня, как на дуру, и этот взгляд меня не оскорбляет.
Но, в самом деле, на чем же мы остановились?
– Как вы думаете, что самое главное в борьбе с преступностью? – задаю я глупейший вопрос, почему-то обращаясь к Саше на вы, хотя еще в Сибири мы перешли на ты, а сама при этом озираюсь, пытаясь понять, кто же из находящихся в вагоне – преступник. Опасный преступник!? Значит так, женщин и детей отметаем сразу. Кто? Этот дедушка с сумкой на колесиках? Нет, конечно. Мужчина со свежим номером «Молодежника»? Среди наших читателей преступников нет! Стайка рэпперов? Но ведь он один. Усатый южанин в кожаной куртке? Не хочется об этом думать… Мужчина в очках и с портфелем? А в портфеле бомба?! Я нервно смеюсь.
– Самое главное в борьбе с преступностью – ловить преступников, – обстоятельно и исчерпывающе отвечает на мой вопрос Сокрушилин.
– А кого ловить труднее?
– Трудно всех, но труднее всех – сексуальных маньяков. Подлы, изворотливы, коварны.
– Но ты их ловил?
– Конечно. Чтобы «клюнул», даже приходилось надевать женское платье и парик.
– И что, «клюнул»?
– Сразу несколько мужчин. Правда, маньяка среди них не было.
Я смеюсь, забыв на мгновение об опасности. Сокрушилин, наоборот, серьезен. Как трудно этого сибиряка понять…
– А ты слышал, в Москве появился новый маньяк. Говорят, будет покруче Чикатило. Ты мог бы его поймать?