— Немедленно иди внутрь и не высовывайся. Я выезжаю! — прокричала я в трубку, стряхнув с себя остатки сна и положив на сборы не больше пяти минут. Утренний кофе и прочее баловство пока подождет до более спокойных времен.
Пулей вынесло меня из квартиры. На ходу я застегивала куртку, уложив «макаров» в кобуру. Мой верный конь девятой модели, как всегда, ждал меня у подъезда. Ну хоть с бензином было все в порядке — ура! В считанные минуты я разогрела мотор.
Я вела машину к указанному месту, на ходу вместо зарядки напрягая и расслабляя поочередно разные группы мышц. А вот и оно, «Волжское» кафе. Я притормозила, изучая обстановку. Никого, похожего на подозрительного бомжа с газетой, на остановке не наблюдалось. Из кафе выскочила Соня с черной вуалью на голове, полускрывшей ее опухшее лицо. Подумать только, во что может превратить так быстро жизнь молодую удачливую красавицу! Теперь она имела вид загнанной в угол мыши.
— Ушел, гад! Почуял, что ты едешь! — проговорила она, плюхнувшись на переднее сиденье.
— Ты точно его не знаешь? — спросила я. — Тебе не знакома, например, его фигура или походка?
— Нет, — заявила она твердо, как следует подумав.
Итак, вылезло все же шило-то из мешка. Бандиты на ночной сходке договорились найти убийцу Целикова и искать коллекцию. Этот же бомж, по словам Сони, давно уже ошивается вокруг. Поэтому можно предположить, что это две независимые заинтересованные стороны. Наверное, еще кто-то охотится за голыми драгоценными бабами. Главное, как теперь уберечь Соню?! У Абзаца и Светы есть сейчас простейший путь завладеть сокровищем: вытрясти его у Сони лично. Не составляет большой проблемы напугать молодую женщину с маленьким ребенком. Хорошенько пригрозить, и она отдаст все сама. Изолировать ее у мамы не удастся. Что, если… Да, именно так.
— Соня, извини, конечно, но мне придется запереть тебя сию же минуту у меня дома вместе с твоим сыном. Это максимум на пару дней. Я твердо обещаю все к этому времени утрясти. Я вас обеспечу продуктами и развлечениями выше крыши. Будете сидеть тихо и не высовывать носа. И чтобы никто, слышишь, никто, даже мама родная не знала, что вы у меня!
— А что?! А как?! А почему?! А что случилось, что-то новое?! Что ты от меня скрываешь, Таня? — посыпались, конечно, вопросы.
И тогда мне пришлось раскрыть ей всю правду. За исключением, конечно, деталей — как я следила лично за ней, Соней, по поручению ее мужа. А другое все рассказала. Кто такой на самом деле ее любовник Олег, и кто такая любовница мужа, про исчезновение одной статуэтки стараниями безумной уборщицы и убийство перекупщика, про бандитскую сходку, про неудержимый интерес к бронзовой Диане польского коллекционера и грузинского вора в законе, про криминальную парочку — Абзац и Света — и про главную опасность, грозящую лично ей — Соне, и ее теперь уже ценному имуществу.
Теперь уже было совершенно ясно, что о коллекции бандитам стало известно благодаря самому Целикову и его слабости к прекрасному полу, а также, почему увлекся музыкой Сонин рыжий приятель-скрипач. Она сейчас поверила, что вовсе не скрипку хранил он в футляре.
Да, сообщать ей все это было бесчеловечно, ведь эта женщина только что потеряла мужа и все ориентиры в жизни. Я могла бы, конечно, смягчить свой душераздирающий рассказ, излив на ее несчастную голову тонны сочувствия, но времени на это не было. Надо было ковать железо, пока оно горячо.
Используя Сонино состояние некоторого ступора — а она, видимо, была не в силах сразу справиться с лавиной обрушившихся малоприятных событий, — я сумела сделать все, что запланировала. Успокаивая ее по мере возможности и игнорируя все протесты подоспевших с похорон родственников, я в два счета собрала Соню с сынишкой и привезла к себе. По дороге я закупила продуктов как минимум на месяц, настольную игру и несколько красивых книжек с картинками для довольного мальчишки.
Сын Целиковых — белобрысый курносый Никитка — был в полном восторге от моей квартиры, где принялся носиться, беситься и швырять подушки под потолок. Мама его вяло поругивала. Я отдала все необходимые распоряжения и уехала на дальнейшую охоту, заперев их на все замки. Теперь проникнуть в мою квартиру можно было, только взорвав две металлические двери.
А я вновь уселась за руль своей машины, еще не решив, куда же мне податься. Куда бежать, кого искать?.. В таких случаях, когда не знаешь, за что ухватиться, есть самый верный выход. И я достала мешочек с волшебными костями, которые знали разгадки всех тайн и чьих-то нечистых замыслов. Немного подумав, я решила, что сейчас меня интересует главный вопрос: «Стоит ли искать убийцу Целикова в его близком окружении?»
Кости ответили мне весьма загадочно: 28+11+20 — «Благими намерениями вымощена дорога в ад!»
Конечно, нельзя, гадая, ожидать конкретного исчерпывающего ответа. В данном случае я могу предположить, что убийца вымостил себе дорогу в ад благими намерениями. Иными словами, хотел убить Целикова из каких-то хороших побуждений? Какая чушь! Нельзя убить человека из благих побуждений. Или же все-таки можно?..
Прямого ответа я, конечно, не получила, ничего не попишешь. Еду к Заточному — недоброжелательному сослуживцу убитого. Может, это он страдает излишне благими намерениями.
В клинику я ворвалась без лишних церемоний. Распахнула дверь в кабинет заместителя главного и встала перед круглым, как воздушный шар, и лоснящимся, как мыльный пузырь, мужчиной в белом халате с пуговицами, висевшими на честном слове. Передо мной сидел Заточный Андрей Андреич. Так гласила табличка на двери.
— Инна Петровна Куцак, старший оперуполномоченный Октябрьского РОВД, — отрапортовала я, вырывая из кармана соответствующую корочку и демонстрируя ее врачу. Благо на удостоверении красовалась моя же физиономия. Конечно, можно было бы познакомиться несколько по-иному — представиться молодой красивой пациенткой, но это отняло бы время, которого уже не было. По городу рыскали бандиты в поисках того, кто перебежал им дорогу. Его же искала и я.
— Да-да, — пробубнил Заточный, делая официальное лицо и откладывая в сторону «историю болезни». — Вы по поводу Володи?!
— Именно, — подтвердила я, усаживаясь.
— Да уж, мы все не ожидали! — трагически сообщил замглавного. — Такой, вы знаете, был человек потрясающий! Я вот только с похорон. У нас вся клиника в шоке.
— Да, — произнесла я без выражения. — Я вот дознание провожу. Его ведь убили, вы знаете?
Заточный знал. И не мог себе представить, как это могло случиться. Он поднимал короткие бровки, таращил небольшие глазки и разводил крупными мясистыми, как медузы, ладонями.
— А вы что-нибудь можете сказать о его делах, помимо врачебных? О его знакомых, друзьях? Вы ведь тоже, кажется, были друзьями?
— Да, что-нибудь могу, — сказал Заточный охотно, без тени волнения и смущения. А я приготовилась пристально визуально исследовать его реакции. — Ничем таким особенным он не занимался. Ну, купить-продать разные вещи.