— Что ж, мне пора, — сказал Рэндалл, застегивая "молнию" на ширинке. Жена ждет на пляже.
— Вечером увидимся. Постарайтесь сохранить побольше сил для фиесты.
— Непременно, мистер Тобин. Мы уже предвкушаем море удовольствия. До вечера, старина.
Рэндалл затрусил прочь, а мне наконец выдалась редкая возможность хоть ненадолго остаться наедине со своими мыслями.
Пожалуй, стоит воспользоваться этой минуткой, чтобы рассказать вам, кто я такой и чем тут занимаюсь. Возможно, это позволит вам легче понимать происходящее.
Зовут меня, как вы уже поняли, Тобин. Расс Тобин. А работаю я, как вы, возможно, догадались, курьером в компании "Ардмонт Холидейз". Место действия — Мальорка.
Мне двадцать лет, я довольно высокий, неплохо сложенный и — зеркало не даст соврать — фантастически красивый шатен. Нет, наврал. На самом деле я очень высокий, потрясающе сложенный и загорелый красавец. Не верите? Что ж, роста во мне шесть футов, мое тело с головы до пят покрыто бронзовым загаром, и девушки куда чаще улыбаются мне, нежели воротят от меня носы.
Местным представителем "Ардмонта", или курьером, как принято здесь называть людей моей профессии, я служу с марта, то есть — уже три месяца, поскольку сейчас — начало июня. Вам, конечно, не терпится узнать, преуспел ли я в своей нелегкой профессии и стал ли лучше разбираться в человеческой натуре? Да, преуспел и стал. Узнал, например, что работа курьера это нескончаемая каждодневная двадцатичетырехчасовая беготня, сопряженная с огромной ответственностью. Курьер встречает и провожает клиентов, отвечает за сохранность и доставку их багажа, следит, чтобы всех уютно разместили в отелях, организует экскурсии и прочие развлечения, разбирается с жалобами, еженедельно составляет совершенно бесполезные отчеты для Лондона и местной конторы, и т. д. и т. п.
А человеческая натура? Что ж, я понял, что люди — самые добрые, злые, правдивые, лживые, открытые, замкнутые, спокойные, вздорные, приветливые, сварливые, простодушные, хитрые, верные, предательские, готовые всегда придти на помощь, угодливые, безответственные, безрассудные и черствые создания. Иными словами, я ни черта не разбираюсь в людях и до гробовой доски не пойму сути человеческой натуры. Так сказать, в целостном плане. Каждое человеческое существо представляет собой уникальную индивидуальность, требующую особого подхода. На этом первый урок заканчивается.
Как случилось, что я стал курьером? Это долгая и страшно увлекательная история, с которой вы сможете познакомиться как-нибудь на досуге, поскольку я тратить на неё свое и ваше время сейчас не собираюсь. Впрочем, вкратце суть истории такова. Поначалу я целый год торговал (в Ливерпуле) швейными машинками, пытаясь всучить их людям, которые порой в них вовсе не нуждались; затем (также в Ливерпуле) в течение довольно непродолжительного времени зарабатывал на жизнь тем, что взимал долги. Эта работа оборвалась совершенно внезапным образом — я угодил в больницу, где познакомился с Тони Дейном. Тони, снимавшийся в телевизионных рекламных роликах, пригласил меня в Лондон попытать счастья на телевидении, и я уже скоро сам замелькал в различных рекламах. Одна из них (серия роликов, посвященных стиральным порошкам) оказалась настолько удачной, что я лишил себя работы на целых двенадцать месяцев, до марта будущего года — моя столь примелькавшаяся на экране физиономия больше не привлекала продюсеров.
И вот, припертый к стенке необходимостью подыскать новую работу, я охотно откликнулся на предложение знакомой девушки провести этот злополучный год под ласковым испанским солнцем.
Солнце, песок и море. О чем ещё мечтать? Подумайте сами. Каждое утро я просыпаюсь в своей уютной квартирке с видом на залив Пальма-Нову, завтракаю на балконе, нежусь на утреннем солнышке, подставляя лицо свежему бризу, любуюсь на убаюкивающую гладь Средиземного моря, наблюдаю, как медленно оживает пляж, а затем целыми днями напролет наслаждаюсь обществом прелестных и почти полностью обнаженных красоток, которые прохаживаются по пляжу, плещутся в прозрачной воде или подпаливают свои божественно нежные и гладкие тушки под солнцем.
О чем ещё может мечтать нормальный мужчина? А ведь мне ещё приплачивают за это!
Кстати, о красотках. Сейчас, в разгар сезона они здесь просто кишат, так и роятся. Видели бы вы их: высокие, миниатюрные, худенькие, полненькие; блондинки, брюнетки, рыженькие; кареглазые и голубоглазые; немки, шведки, француженки, датчанки, а англичанкам и вовсе несть числа. Тучи, стада, косяки красоток! И все приехали, мечтая о том, чтобы провести две незабываемые недели на солнышке, и втайне надеясь на головокружительный роман, воспоминания о котором будут согревать их души долгими зимами в Лондоне, Стокгольме или где-либо еще.
Днем пляжи пестрели бронзовыми телами, а по вечерам жизнь кипела в дискотеках. Упругие бедра и тугие груди, узкие талии и стройные ножки — все мелькало под одуряющую музыку в фантасмагорическом вихре, смешиваясь в калейдоскопе огней и вспышек теплой ночи, напоенной ароматами растений и табачным дымом. Нет, что ни говорите, Мальорка — самое сердце Средиземноморья. Увидишь разок Мальорку, сынок, и можешь смело возвращаться домой слепым, глухим и парализованным.
Вот как выразился однажды (или дважды) мой коллега-курьер, похотливый Патрик Холмс. "Расс, — сказал он, — у нашей работы есть одна весьма печальная сторона — в конце концов, они одолевают нас числом. Как ни старайся, всех все равно не перепробуешь."
И тем не менее Патрик вечно пытается опровергнуть собственное утверждение. За три месяца нашего с ним знакомства я ни разу не видел его хоть сколько-нибудь опечаленным. Откровенно говоря, мне и самому не приходилось грустить.
Однако, довольно об этом. Вернемся к работе. Утро для меня выдалось довольно занятое. Вечером, как вы уже знаете, предстояла фиеста. Празднество было организовано прямо здесь, в Магалуфе (это крохотный городок, от которого рукой подать до Пальма-Новы, другого столь же крохотного городка), и я обхаживал своих девяносто восемь клиентов, проживавших в "Сан-Винсенте", "Пальме" и "Польенсе", пытаясь убедить их расстаться с двумя фунтами ради столь шумного и веселого события.
Пока моим уговорам поддались тридцать человек — вполне приемлемо, учитывая вместимость автобуса. В основном, это были пожилые пары из Ланкашира, прилетевшие одним рейсом; они уже перезнакомились друг с другом, так что особых хлопот с ними не ожидалось.
Однако мне скучать было некогда. Для начала мне предстояло заскочить домой и выяснить планы Донны. Между прочим, Донна — маникюрша-шведка, с которой я познакомился неделю назад на дискотеке в "Пальме". По какому-то чудесному стечению обстоятельств, я сразу же приглянулся ей в той же степени, как она приглянулась мне, и в результате десять танцев спустя она твердо решила перебраться вместе со всем своим барахлом из гостиничного номера в мою берложку. Сказано — сделано. Мы замечательно проводили время, хотя недостаток сна уже немного стал сказываться. Впрочем, для меня в нашей замечательной договоренности имелся один недостаток: я постоянно опасался, что Донна в мое отсутствие навлечет на нас какие-то неприятности. Дело в том, что она терпеть не могла расхаживать по дому хоть мало-мальски одетой и была вполне способна открыть кому-нибудь дверь в чем мать родила. А ведь не мне рассказывать вам, на что способны испанские зеленщики и молочники. Вам ли их не знать. Не знаете? Ну так вот: они нисколько не уступают по темпераменту англичанам, заметно превосходя уроженцев туманного Альбиона в скорости и решимости действий.