Джабира прошептала:
– Этих грязных шакалов кто-то нанял. Нанял кто-то, кто знает о тебе и о том, что Мирджафар должен был тебя охранять. Кто-то очень-очень важный!
– Молчи!
Василике старалась говорить едва слышно. Но с тем же успехом можно было уже и кричать в полный голос.
– Вот она, Раис! Только тут их двое! Две девчонки!
– У принца хватило глупости тащить за собой в пустыню еще какую-то девку… Посмотрим…
Полог шатра откинулся словно сам собой. Горящие факелы едва не подожгли тонкий холст стен.
– Двое, – с удивлением проговорил старший. – Отлично! Кто-то из них принцесса. А вторая… Вторая достанется нам! Путь предстоит неблизкий, она станет отличной игрушкой для моих воинов, так скучающих по ласке!
Мирджафар извивался на песке, но, увы, был бессилен вообще что-то сделать. О, как он был глуп, отказавшись здесь, вдали от опасных мест, от круглосуточной стражи. Он, так мечтавший о минутах наедине с Василике!.. Теперь его воины, самые лучшие, готовые пойти с ним на край света, найдут свою смерть от руки презренных наемных шакалов, вонючих падальщиков, годных лишь подбирать объедки.
Василике не в силах была оторвать глаз от своего любимого. Но слова этого страшного воина с окровавленной саблей заставили ее содрогнуться.
– Нам было приказано доставить в Маскару только иноземку, невесту принца, и Горного Лиса. Вся остальная добыча – наша.
– Парни порадуются такому подарку, – ухмыльнулся высокий туарег. – Мы долго гнались по пустыне за этим принцем, а жаркий бой заставляет кровь в жилах вскипать. – Он повернулся и продолжал путь, не обращая внимания на вопли Джабиры.
– Нет! – закричала Василике, внезапно обретя дар речи. – Не трогайте! Она еще ребенок.
– Ребенок? – с отвратительной усмешкой проговорил главный. – Не бойся, ничего с ней не сделается. Все они мечтают только об одном – чтобы настоящий мужчина подарил ей с десяток минут своей жизни!
Остаток ночи Василике провела без сна, воображая все ужасы, через которые должна была пройти Джабира. Да, девушка относилась к ней с явной неприязнью, пусть они и смогли найти общий язык. Такой судьбы Василике не пожелала бы и злейшему врагу. Но помочь ей она ничем не могла, и оставалось только благодарить Бога за то, что ее саму подобная участь миновала. С еще большей болью думала она об Мирджафаре.
Его почти наверняка ждет мучительная смерть. Тот, кто нанял туарегов, наверняка уже готов подороже продать и ее, и принца. Картины одна страшнее другой проходили у девушки перед глазами, и только перед рассветом усталость наконец взяла свое и Василике забылась тревожным сном.
Ей показалось, что она проспала всего несколько минут, когда сон был грубо прерван слабыми всхлипываниями, которые раздавались совсем близко от шатра. Потом в шатер втолкнули Джабиру, и глаза Василике расширились от ужаса: девушка была совершенно голой, ее прекрасное тело покрывали царапины и кровоподтеки, а лицо стало серым от боли. Она рухнула к ногам Василике как подкошенная.
– О боже, Джабира, что они с тобой сделали?
Джабира взглянула на нее распухшими глазами. Бескровные губы зашевелились, горло судорожно дергалось, но она не могла издать ни единого звука.
– Молчи, – ласково остановила ее Василике. Она принесла кувшин с водой и сначала помогла девушке напиться. Потом промыла раны и царапины, алевшие по всему телу. Когда она увидела, что по ногам Джабиры струится кровь, по ее щекам потекли слезы.
– Господи, это, должно быть, было ужасно!
– Ужасно? – прохрипела Джабира. Она была на грани истерики. – Ты можешь представить себе что-нибудь ужаснее двадцати скотов, движимых гнусной похотью, которые побывали у тебя между ногами – с полночи до рассвета! Было бы больше, но они испугались, что я не доживу до следующей ночи и лишу их удовольствия. Каково бы тебе было на моем месте?
– Я бы этого не вынесла, Джабира, – прошептала Василике, с трудом проглотив комок, застрявший в горле. – Уверена, что уже давно бы умерла. Ты удивительно стойкая женщина.
Видя, что у Джабиры совсем нет сил, Василике сама натянула на нее одежду и сказала:
– Ложись спать, Джабира. Я больше не позволю им мучить тебя.
Возразить что-либо у Джабиры не было сил, но в то же время она хорошо понимала, что Василике не в состоянии спасти ее от разбойников. Она была рада провалиться в сон, похожий на беспамятство, и хоть на время забыть обо всем, что с ней случилось. Пока она спала, Василике смотрела на ее измученное лицо и вновь и вновь восхищалась жизнестойкостью и выносливостью этой молоденькой девушки. Душа ее была полна сострадания к Джабире, и в ту ночь она поклялась самой себе – хотя плохо представляла, как выполнить обещанное, – что никто из этих гнусных бандитов больше не прикоснется к берберке – ни на следующий день, ни вообще когда-либо.
Джабира проспала весь день, просыпаясь лишь на короткое время, когда Василике пыталась втолкнуть в нее хоть немного еды. Наступили сумерки.
Появившийся у шатра старшина этой братии, назвавшийся Соколом Смерти, сухо уведомил Василике, что они задержатся здесь еще на день, чтобы отдохнуть перед обратной дорогой. Пока он цедил это сквозь зубы, взгляд его упал на спящую Джабиру, но никаких чувств он при этом не проявил. Василике показалось, что этот человек начисто лишен сострадания, и она испугалась. Когда же девушка осмелилась спросить о Мирджафаре, Сокол холодно сообщил, что принц жив и останется в живых до тех пор, пока тот, кто нанял их, не решит его судьбу. Так что ничего утешительного Василике не узнала.
К вечеру Джабира оправилась настолько, что смогла встать и одеться. Передвигалась она с трудом, и было видно, что каждое движение причиняет ей сильную боль. Она не сводила расширенных глаз со входа в шатер, словно ждала, что вот-вот появится кто-то из разбойников, опрокинет ее на спину и снова начнет терзать ее несчастное тело. Она знала, что еще одной такой ночи ей не пережить.
И вот кто-то грубо рванул полог шатра, и внутрь ввалился тот же самый солдат, который с хохотом уволок девушку прошлой ночью. Он устремил алчный взор на Джабиру и стал медленно к ней приближаться. У Василике мелькнула мысль, что он сейчас похож на распаленного похотью осла, не видящего перед собой вообще ничего, кроме вожделенной самки. Джабира спряталась за Василике, что было силы вцепилась в нее и зарыдала:
– Ты обещала, госпожа! Обещала, что не отдашь меня им. Я этого не вынесу.
– Они тебя не получат, – громко проговорила Василике. Ее глаза пылали решимостью, и она бесстрашно посмотрела на янычара.
– Прочь с дороги, – взревел туарег и грубо отшвырнул принцессу в сторону.
– Нет! Неужели в тебе нет ни капли жалости? Ни капли сострадания? Вы замучили девушку до полусмерти. Она умрет, если вы опять за нее возьметесь.
– Что ж, всем известно, что дикари нежностью не отличаются, – ухмыльнулся солдат. – И что они не любят, когда им отказывают. Идем, – приказал он Джабире. – Наши не любят долго ждать. Не испытывай их терпения, а то тебе же будет хуже.