– Госпожа, госпожа, спасите меня! – отчаянно взмолилась Джабира. В ее глазах, устремленных на Василике, стоял невыразимый ужас.

– Не смей ее трогать! – Василике решительно вздернула подбородок. Она не собиралась сдаваться и намеревалась спасти девушку любой ценой.

Не обращая внимания на ее яростный протест, дикарь схватил Джабиру за руку и потащил из шатра. Бессильный гнев, переполнявший Василике, вдруг нашел выход в диком крике, который был подобен воплю духа смерти и перебудил весь лагерь, включая и старшего, Сокола Смерти. Тот со всех ног бросился к шатру.

– Что здесь происходит, Мурад? – заорал он, но, бросив мимолетный взгляд на Василике и убедившись, что она цела и невредима, облегченно перевел дух.

– Да я и пальцем не тронул принцессу, Сокол, – прошипел разбойник, бросив на Василике взгляд, полный ненависти. – Мне нужна только девчонка. Мы хотим еще немного с ней позабавиться.

– Тогда из-за чего такой шум? Бери ее и уходи.

– Нет! – воскликнула Василике, бросаясь к Джабире. – Твои люди едва не довели эту девушку до смерти. Она моя… моя служанка, и я требую, чтобы ее оставили в покое.

На какое-то мгновение Сокол Смерти смешался, но в конце концов пожал плечами и сказал:

– Я уже подарил ее своим людям и менять решения не собираюсь.

Мурад истолковал слова старшего как сигнал к действию и с торжествующей ухмылкой снова потащил Джабиру за собой. Сама Джабира тоже решила, что это окончательный ответ и ничто уже ей не поможет. Она перестала сопротивляться и, покорно опустив голову, поплелась за туарегом. Она показалась Василике похожей на ягненка, которого ведут на заклание.

– Как бы тебя ни звали, Сокол, кто бы ты ни был на самом деле, запомни: она моя служанка! – проговорила Василике, вложив в голос всю твердость, на какую она была способна. Отчаяние и тревога за жизнь девушки обострили все ее чувства, сердце колотилось, паника исчезла, уступив место спасительному решению. – Кто бы тебя ни купил, какие бы деньги ни посулил, клянусь, что ты не получишь ни ломаного фельса, ни даже тени от него! Я скажусь больной и вместо награды ты будешь наказан за то, что не уберег добычу! Я скажу, что только ты виноват в том, что совершили твои люди. Прежде чем разрешать своим людям забавляться с Джабирой, следует хорошенько подумать, никчемная птаха.

Тот, кто назвался Соколом Смерти, отнюдь не был глупцом. Он понимал, что его наниматель не сможет остаться равнодушным к новой наложнице. Она пленит его красотой и смелостью. А если она укажет на него как на источник всех своих бед, то ему не видать не только обещанного золота, но и самой жизни. Суррахим шутить не любит – не зря же ему служит шпионская сеть, ни в чем не уступающая императорской тайной страже или Черной Страже Тахир-бея.

Свиток двадцать седьмой

Минареты и башни неведомого города, быть может, даже Орана, столицы Маскары, четко вырисовывались на горизонте, хотя до него еще оставалось несколько часов езды. То была неприступная крепость, которую охраняли прорезанные бойницами стены высотой, должно быть, в двадцать локтей. С трех сторон город ограждала река, текущая в глубоком ущелье, а с четвертой он соединялся с равниной лишь узким перешейком. Город уступами располагался на отлогом плато. Василике издалека увидела нагромождение домов, многие из которых нависали над бездной ущелья, и казалось, они так ненадежно укреплены на камне, что порыв ветра без труда скинет их в пропасть. Поразительный город, в чем-то похожий и на град Константина, окружали возделанные поля, оливковые рощи, лесистые холмы. Попасть внутрь, однако, можно было только через четверо ворот.

Под палящим солнцем туареги, ведомые Соколом Смерти, вошли в город. Мирджафара везли отдельно, и Василике не могла его видеть.

Она смотрела по сторонам, на множество сияющих ослепительной белизной дворцов и храмов, которые, казалось, стояли прямо на крышах друг у друга. По мере приближения к центральной части города улицы все круче уходили вверх, и вот наконец перед глазами Василике оказалась центральная площадь, на которой стоял дворец.

– Должно быть, этих шакалов нанял местный правитель, – прошептала Джабира.

Но отряд прошествовал мимо, углубляясь в полуночные кварталы. Здесь жили явно люди небедные, но понять, кому принадлежит дом – купцу или лекарю, кузнецу или ростовщику, было невозможно: высокие дувалы ослепляли белизной и лишь окна высоких этажей виднелись в глубине двориков.

Еще раньше, когда они двигались по извилистым улочкам, Василике обратила внимание на то, как странно одеты некоторые люди. Джабира объяснила ей, что это дервиши, святые, которые живут только подаянием. А когда Василике указала на женщину в крошечных туфельках с высокими каблуками и в остроконечном головном уборе, с которого свисала шелковая вуаль, закрывавшая ее тело до пят, Джабира сказала, что эта женщина – чинийка, что чинийских мастеров ценят везде.

– Но каким же ветром их занесло сюда, в самое сердце пустыни… – качнула головой Василике.

Наконец процессия замерла. Все тот же белый дувал, неотличимые от других узкие ворота. Но провели их не через эти, заметные, а через другие, боковые ворота дома. Внутренний дворик заливало беспощадное солнце, роскошный ослепительно-белый мрамор покрывал дорожки, между которыми высились пирамидальные тисы и корявые карагачи. Окружала дворик колоннада, коваными решетками разделенная и превращенная в подобие клеток для зверей. Василике подумала, что тот, кто нанял туарегов, наверняка сделал охоту за людьми весьма прибыльным делом, раз уж лучшее место в саду отдал под загоны для добычи.

Высокие стены защищали это странное место от уличной пыли и шума. Узкая улочка, по которой они только что шли, гудела от шума, а здесь слышались только плеск фонтана и шелест листвы. Сокол и его люди куда-то исчезли, и женщины остались одни, полные неуверенности и страха перед будущим.

Минуты позли как улитки. Наконец у одной из раскрытых клеток показался горбун, который знаками позвал Василике и Джабиру за собой.

Комната, в которой оказалась Василике, была светлой и просторной, но почти лишенной мебели. Только на широком диване возвышалась гора разноцветных шелковых подушек. На высоких сводчатых окнах, выходивших в тот самый внутренний дворик, через который проходили Василике с Джабирой, висели портьеры из пунцового шелка. На мраморном полу лежал роскошный ковер, затканный разноцветными птицами, а стены были покрыты бирюзовыми изразцами с золотым узором. Если бы Василике не пребывала в состоянии такого смятения, комната могла бы показаться ей довольно красивой.

Неведомо откуда появившиеся две умелые служанки раздели ее и искупали в бассейне, потом тщательно натерли ее тело благовониями. Когда Василике потянулась за своей одеждой, то обнаружила, что ее уже унесли. Новый наряд состоял из широких шелковых шальвар с поясом, вышитым золотой тесьмой, жемчугом и аметистами. Болеро глубокого фиолетового оттенка было густо расшито бриллиантами. Оно едва прикрывало груди, оставляя обнаженными ложбинку между ними и живот.