– Шахразада, девочка, очнись! Милая моя…
Голос Шахрияра был непривычно мягок. Но царица не слышала – ее лицо украшала легкая улыбка, дыхание было едва заметно. Халиф с трудом узнавал в этой красавице свою жену.
– Быть может, моя звезда, я совсем тебя не знаю… Но отчего ты столь недвижима? Отчего столь холодна? Слышишь ли ты меня, прекрасная греза?…
Шахрияр взял руку жены в свои ладони. Узкие пальцы были холодны, они не отозвались на прикосновение, не дрогнули.
– Аллах всесильный… Шахразада?!
Тишина опочивальни была ответом на оглушительный крик халифа.
– Шах-ра-зада?!
И вновь на халифа пала тишина – тишина презрения и одиночества.
– Герсими! Мне нужна эта девчонка! И ее муж, мой сверхразумный братец… Эй, стража! Первого советника и его жену в Малый зал!
Даже рев сотни ишаков был тише, чем крик халифа. Но Шахразада не шевельнулась, наслаждаясь своим сном.
Мейф ад-Дин закрыл за собой двери и устремил на девушку долгий взгляд… Фарида едва дышала, вдруг ощутив, что по-настоящему напугана, но лицо ее ничего не выражало. Она застыла, словно прекрасная мраморная статуя.
– Я уж было подумал, что мне привиделась твоя сияющая краса, – наконец прервал Мейф ад-Дин это тягостное молчание, – но ты живая, Фарида, ты настоящая!
Ты моя жена! Откройся, моя красавица. Я желаю видеть тебя… всю.
Тон мужа показался юной жене весьма требовательным, и она почувствовала, что он сдерживается изо всех сил. В этот момент, словно для того, чтобы ее приободрить, он улыбнулся, обнажив ровные и белые зубы. Теперь он был без тюрбана, волосы его оказались в беспорядке, а глаза, осененные черными ресницами, сияли голубизной.
…«Как странно», – подумала Фарида. Доселе она была уверена, что все подданные Аллаха всесильного и всемилостивого черноволосы и темноглазы, а вот же ведь…
Пальчики ее принялись медленно расстегивать жемчужные пуговки белого вышитого кафтана. И вот последняя жемчужинка легко выскользнула из шелковой петельки. Кафтан распахнулся.
Взгляд Мейф ад-Дина словно гипнотизировал девушку, она едва дышала. Прежде чем она успела сбросить с себя одежду, он сам распахнул шелковые полы. Кафтан легко соскользнул на пол с тихим шуршанием. Юноша отступил на шаг и стал внимательно любоваться изгибами ее изящного юного тела.
– Во имя всех семи джиннов, почему же ты до сих пор не замужем, прекраснейшая из дочерей человеческих? – вырвалось у Мейф ад-Дина.
– О муж мой, единственное счастье всей моей жизни, – отвечала Фарида, изумленная тем, что не потеряла дара речи. – Я так долго ждала тебя… Ведь я мечтала соединиться священными узами лишь с тем, кого полюблю всем сердцем и кто полюбит меня…
– Так ты ждала меня? Только меня?
– О да, и отец мой, устроивший этот брак, желая укорить, лишь вознаградил меня за долготерпение, – ответила Фарида.
– И да будет всегда его защитой Аллах всемилостивый и милосердный! Ибо я счастлив тем, что ты дождалась меня!
Фарида рассмеялась, не удержавшись, – настолько неподдельна была искренность Мейф ад-Дина. Вне сомнений, он страстный и искренний человек…
Юноша провел рукой по голове своей жены, снимая прозрачный газ накидки… О Аллах, какие волшебные волосы! Он жаждал ощутить их мягкость на своем обнаженном теле…
– Никто и никогда не разлучит нас, волшебница! Самой судьбой ты обречена найти утешение лишь в моих объятиях, – твердо сказал Мейф ад-Дин. – Ты принадлежишь мне, мне одному, моя красавица!
Он привлек девушку к себе. Приподняв подбородок двумя пальцами, Мейф ад-Дин поцеловал девушку, впервые пробуя на вкус ее губы… Глаза затуманились желанием, когда язык его скользнул по нежным губам.
– О-о-о, ты – словно изысканное лакомство, – объявил он. – Ты создана лишь для наслаждения. Лишь для этого Аллах сотворил тебя! – Одна рука его принялась ласкать ее левую грудь. – Сердце мое взывает к твоему, Фарида! – Ладонь его ласкала ее лицо, а чувственный низкий голос – душу, истерзанную долгим ожиданием: – Ты страшишься меня, моя дивная? Не нужно!
– Я страшусь твоей силы и власти, мой господин, – призналась она. – Но не думаю, что сам ты страшен…
– Ты столь мудра, сколь и красива, – с улыбкой отвечал он.
Руки его обхватили тонкую девичью талию. Рывок – и вот она уже на ложе. Вновь отступив, он полюбовался ею.
– Покажись мне хорошенько, Фарида…
Она медленно вытянулась, покорно позволяя ему любоваться своей наготой. Ее поразило, насколько этот страстный мужчина держит себя в руках… Она перевернулась на живот. Рука его ласково скользнула по ее дивно очерченному телу.
– Словно прелестный юный персик, – произнес он, любуясь.
Фарида изо всех сил сдерживалась, чтобы не задрожать.
– Повернись ко мне лицом, моя прелестная, моя несравненная супруга. Я знаю, что ты можешь дать мне больше наслаждения, нежели я могу представить. Не бойся меня, не бойся первой нашей ночи. Я буду любить тебя, а ты подчиняться мне во всем, и мы вместе насладимся… – Он помог ей подняться с постели.
– Ты не найдешь женщины более покорной и жаждущей усладить тебя, чем я, о господин мой, – пообещала ему Фарида. Какая она глупая, что так беспокоилась! Мейф ад-Дин вовсе не чудовище. Он добрый и чуткий, хотя пока для нее чужой…
Юноша сбросил платье, кафтан его соскользнул на пол, туда, где уже лежала ее одежда. Затем отступил на шаг, предоставляя ей в свою очередь возможность рассмотреть его тело.
– Посмотри же на меня, моя красавица. Женщина должна знать тело господина так же хорошо, как и свое собственное.
Она изучала его с серьезным выражением лица. Да, он прекрасен, строен. Загорелая кожа, сложение не изнеженного лентяя, а молодого борца. Он привлекателен и крепок, а сильные ноги стройны и длинны. Наконец у Фариды хватило смелости поднять глаза к средоточию его мужских доблестей. «О да, – подумала девушка. – Пусть я многого не знаю, но чувствую, что меня ждут тысячи счастливых мгновений…»
Фарида вновь взглянула в глаза Мейф ад-Дину.
– Ты красив, мой повелитель… – проговорила она с удовольствием.
– Мужские тела, – проговорил он, весьма довольный услышанным, – лишены изысканной красоты, присущей женским, прекрасная моя. И все же, когда эти два тела сливаются, рождается великая гармония чувства.
Он заключил ее в объятия и принялся пылко ласкать нежные груди, словно мальчик, впервые в жизни коснувшийся запретных плодов. Фарида прикрыла глаза и стала прислушиваться к прикосновениям его рук к своему телу. Возможно, они чересчур пылки, но тем не менее нежны. Губы его нашли ее рот – страстный и чувственный поцелуй заставил ее содрогнуться. Она инстинктивно ответила на лобзанье – и в этот миг поняла, что он вовсе не чужой для нее, он смог распалить ее чувства!