Она слышала его прерывистое дыхание и знала, что вот-вот это свершится.

– О Аллах! – воскликнула девушка, потрясенная тем, что происходило с ней сейчас. Она ошеломленно прислушивалась к себе, напуганная всем этим накалом, ритмом и биением, когда он снова и снова проникал в нее.

– Я люблю тебя, – прошептала она, и внутри нее произошел взрыв.

Сознание ее помутилось, и в этот миг царь закричал. Их взгляды встретились, сливаясь точно так же, как и их тела. Когда он расслабился, она увидела в его глазах удивление. Он произнес одно-единственное слово, которое прозвучало как клятва:

– Всегда?

И царица Амани кивнула.

– Всегда.

Макама шестая

Третий день не спали жители столицы славной страны Ал-Лат. Третий день они вместе с царем Омаром радовались тому, что Амани, дочь визиря, стала теперь любимой женой царя. Съехались гости со всего мира, от земель на восходе солнца до земель на его закате. И для каждого царица находила слова приветствия, каждого радовала благосклонным кивком головы.

Царь Омар уже в который раз подумал, что, отослав малыша, он принял самое верное решение в своей жизни. Конечно, его немного смущало то, что Хаят, не выдержав груза горя, умерла. Но, быть может (так утешал себя владыка), она была не самой хорошей царицей. Ведь та, первая, свадьба была и куда скромнее, и куда скучнее. Хаят не снисходила до того, чтобы самой принимать гостей, беседовать с ними. Лишь сидела на троне разряженной куклой.

Увы, надо признать, что царь Омар вовсе не печалился о смерти первой жены. Он забыл и ее голос, и ее нежность так быстро, как прохладу ночи сменяет жар дня. Забыл, и теперь наслаждался тем, что желанная Амани стала его добычей и принадлежит ему по праву. Царь не обращал внимания на слова мудрецов, сетовавших, что положенный срок траура не соблюден, что новая царица украсила собой трон еще до того, как прежняя упокоилась в вечных объятиях могилы. Царь Омар был счастлив и отодвинул все заботы на потом.

По-своему счастлива была и Амани. Теперь ей, царице, смиренно повиновались многочисленные служанки и рабыни. Теперь ее слово ловили, чтобы немедленно исполнить самое затейливое из ее желаний. Теперь в ее власти было и казнить, и миловать. И новая царица и казнила, и миловала.

Лишь одного человека Амани по-прежнему опасалась. И конечно, это была не ворожея, которая некогда продала ей за два цехина сонное зелье. О нет. Опасалась Амани дочери звездочета, прекрасной и чуткой Ясмин. И не без причины. Она-то прекрасно помнила, как повстречала девушку у дверей опочивальни царицы Хаят.

Помнила она и тот взгляд, которым окинула ее Ясмин, когда глашатаи объявили о свадьбе царя Омара и дочери визиря. Ничего не сказала дочь звездочета, лишь в глазах ее мелькнул огонек ледяного презрения.

Как и раньше, Ясмин называла Амани «госпожой», как и раньше, была внимательна и предупредительна. Но… Какой-то холодок вражды теперь всегда веял от прикосновения ее руки, взгляда, простого поклона. Хотя, быть может, Амани все это только придумала, и Ясмин уже давно забыла встречу в полутемном коридоре у дверей царской опочивальни.

Как бы то ни было, Амани опасалась Ясмин. Но, как истинная дочь своего отца, не спешила ославить прекрасную наложницу. Наоборот, она при царе всячески превозносила ее разум, знания и умения, здраво рассудив, что от любимой наложницы царь все равно не отдалится. Но наблюдать за действиями недруга всегда проще, когда он рядом. А потому пусть Ясмин по-прежнему остается украшением царского гарема, давним и близким другом царской семьи.

В положенный час отгремели свадебные торжества, и жизнь великой страны Ал-Лат вошла в норму. В царском дворце все так же появлялись послы разных стран, принося и хорошие и дурные вести. Все так же в погожий день царь, презрев государственные дела, отправлялся на соколиную охоту. Все так же плелись интриги и заговоры – ибо так уж устроена природа человеческая, что просто наслаждаться самим существованием можно лишь мгновения. А потом приходит зависть, которая по ночам нашептывает слова, способные отравить всякую радость.

Царица Амани не спешила заводить свои порядки ни на женской половине дворца, ни в стране. Пусть все идет, как велел Аллах всемилостивый. Ведь менять нравы или привычки лучше постепенно. Так никто не заметит, что в один прекрасный день станет нормой то, что десятилетиями казалось постыдным или недостойным.

Со дня смерти царицы Хаят не прошло и месяца, когда Амани объявила своему царственному супругу, что вскоре он вновь станет отцом. А увидев радость на лице мужа, сказала, что постарается родить царю наследника престола. И попросила, чтобы добрая и умная Ясмин, сведущая в зельях и врачевании, с этого дня помогала царице.

Омар был готов на все. Вот так случилось, что с этого дня Амани и Ясмин стали почти неразлучны. Лишь вечером, когда звучал призыв к вечерней молитве, царица дозволяла Ясмин, дочери звездочета, удалиться к себе.

С удивлением следили многочисленные няньки и служанки за этой странной парой. Конечно, не могло от них укрыться и то, что не только царица ждала наследника. Но прошло лишь полгода, прежде чем царь Омар понял, что вскоре он станет отцом не одного ребенка. Увы, так уж устроены мужские глаза – очевидного они не замечают, а то, чего не существует, различают во всех деталях.

Много раз мудрецы дивана уговаривали царя Омара положить конец странной дружбе царицы и дочери звездочета. И лишь хитрый визирь был всегда на стороне царя – ибо дружба, пусть и вынужденная, всегда много лучше интриг и ревности. И намного дешевле.

Дни проходили за днями. Вновь на землю прекрасной страны Ал-Лат, что раскинулась на берегах теплого Аравийского моря, пришла волшебница-весна. И в тот день, когда в дворцовом саду зацвели персики, у царицы Амани родился сын.

Юного наследника нарекли Мансуром, что значит «даруемый победой». Звезды были благосклонны к малышу. Они предрекли спокойное течение жизни и ему, и стране. Большего Амани и не надо было. Теперь-то она знала, что в ее силах сделать так, чтобы сын обязательно в положенный срок занял трон отца.

Но не успели отгреметь празднества в честь рождения наследника, как Ясмин тоже родила сына. Хитрости и изворотливости Амани хватило на то, чтобы уговорить Омара презреть древний обычай умерщвлять всех детей мужского пола, которые рождались у наложниц.

– О царь мой, звезда моего сердца, подумай над моими словами. Быть может, этот обычай столь же древний, как и наша прекрасная страна. Но нашему мальчику, красавцу и умнице Мансуру, обязательно нужны будут при дворе верные люди. Так почему бы нам самим не воспитать таких людей? Пусть сыночек Ясмин растет вместе с нашим сыном. А мы постараемся найти мудрых воспитателей, которые сделают их неразлучными.

– Быть может, моя мудрая жена, ты и права. Но если сын Ясмин пожелает занять место нашего сына?

– Ну, этот мир, к несчастью, так жесток, что разбойники по-прежнему собирают свой кровавый урожай…