В пизде у Мали всё ещё жжётся, но эта ебня её возбуждает, и девочка медленно наползает пиздой на лицо Божены и сразу же чувствует, как та начинает поигрывать языком и причмокивать губами в пораненной щёлочке. Пеперль видит это и с грустью про себя отмечает: «Только я одна всегда остаюсь ни с чем». В ярости она загоняет в жопу Засрунчика сразу два пальца, и этим окончательно его добивает.
– Мама, мама, – орёт он, – боже мой, что я наделал.
Неистово спустив, он валится на мягкий живот Божены, и та отпускает пизду Мали, потому что на женщину тоже накатило так, что члены могучего тела затряслись в конвульсиях. Засрунчик, тяжело дыша, лежит на горе плоти Божены, несколько обалдевшая Мали сидит на полу на корточках, а Пеперль раздосадовано стоит чуть поодаль и продолжает поигрывать со своей так и не насытившейся пиздой. Тут Божена приподнимается и озирается по сторонам. Лицо у неё ещё краснее лица Засрунчика, на губах запеклась слюна, и глаза её вдруг начинают гневно сверкать. Она хватает трость, лежавшую рядом с ней, замахивается и наносит такой сильный удар по голой жопе Засрунчика, что тот, взвыв, подскакивает на ноги.
– Я тебе покажу, как ебать собственную мать! – вопит Божена. – Ты у меня получишь, вшивая тварь! Ты что это наделал?
Засрунчик смиренно подползает поближе, стараясь прикрыть руками свисающий стержень.
– Я… я… – запинаясь, бормочет он, – я только хотел посмотреть, что у тебя, мама, между ног, но Гретель, – его голос звучит с ревнивой запальчивостью, и он с упрёком показывает на Пеперль пальцем, – она соблазнила меня, она сказала, что ты крепко спишь и ничего не заметишь. Она даже засунула тебе в пизду руку по локоть, и тогда я тоже решил попробовать. Пожалуйста, прости меня, мама, я больше никогда не буду этого делать.
Божена дослушивает его монолог до конца, потом с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего, оборачивается к Пеперль и со свистом взмахивает в воздухе тростью. Она грузно встаёт на ноги и делает шаг по направлению к Пеперль, которая невозмутимо ожидает развития событий и при этом старательно ковыряется в пизде и поигрывает секелем. Конечно, она никак не может упустить удобный случай поиграть с клитором.
– Сейчас же убери руку с пизды, когда я с тобой разговариваю, – яростно сверкая глазами, заявляет толстуха.
Однако Пеперль над этим даже не задумывается, вид монументальной особы только ещё сильнее распаляет её.
– Ты должна убрать руку с пизды, я тебе говорю, свинья! Сперва ты подбиваешь Засрунчика на грех, а потом сама на глазах у всех играешь с пиздёнкой и наводишь моего хорошего мальчика на дурные мысли.
И прежде чем Пеперль успевает произнести хотя бы слово, трость со свистом опускается на её голую жопу и сразу же оставляет на ней широкий алый шрам. Пеперль визжит как поросёнок, которому щекочут ножом горло, и делает прыжок к двери. Однако Божена оказывается проворнее, её исполинские груди так и взлетают, когда она на ходу перехватывает Пеперль и сейчас крепко держат трепыхающуюся беглянку за руку. Мали извивается на полу от смеха и, давно уже позабыв о боли, преисполнена злорадства. Засрунчик жадным взглядом смотрит на Пеперль, которая царапается и брыкается, лишь бы вновь вырваться на свободу. Божена должна что-то сделать, чтобы удержать беглянку, и отработанными захватами швыряет Пеперль на диван и крепко её прижимает. Пеперль лежит на животе, выставив голую жопу, которую, словно орденская лента, пересекает широкий пунцовый рубец, на обозрение вожделеющих партнёров по игре. Засрунчик подкрадывается вплотную. Он рассматривает два белых, совершенной формы полушария и разделяющую их прорезь, в глубине которой скорее угадывается, нежели видится маленькая коричневая срака Пеперль. Девчонка тяжело сопит и старается выкрутиться из-под цепко удерживающих её рук Божены.
– Ну, теперь ты у меня получишь, паршивка, – радостно провозглашает она. – Сейчас тебя ждёт наказание за то, что подбила своего брата на такое свинство.
– Да, наказание, – поддакивает Засрунчик и сглатывает тяжёлый ком, подступивший к горлу, – она должна понести наказание, эта Гретель.
– Возьми-ка трость, мальчик, – велит Божена, – мне придётся держать маленькую паскудницу, а ты всыпь-ка ей хорошенько по жопе.
Тот послушно берёт тросточку и разок нежно проглаживает ею по столь изящно подставленной ему жопке. Пеперль вздрагивает, хотя почти не почувствовала прикосновения, и громко кричит:
– Ой!
– Приложись покрепче, – кричит Божена, однако и ухом не ведёт. Мягко, даже почти любовно ласкает трость задний фасад Пеперль, оставляя на нём только лёгкое покраснение. Девочка ещё несколько раз вскрикивает, потом её переполняет особое, уже знакомое ощущение. Должно быть, ей вспоминается оплеуха, полученная от Ферди, и пиздёнка у Пеперль начинает совершенно невыносимо зудеть. Пеперль только мечется из стороны в сторону и больше не издаёт ни звука. Её жопка самопроизвольно выгибается навстречу трости, и Засрунчик благодаря этому зрелищу распаляется до крайности, хуй у него начинает подниматься и конвульсивно подрагивать. Но чем больше распрямляется хер, тем сильнее становятся и удары по заднице Пеперль и теперь оставляют после себя уже весьма заметные рубцы, так что девчонке приходится теперь кричать по-настоящему. Но, собственно говоря, не от боли, нет, а от неведомого ей до сих пор чувства, которое дрожью пронизывает всё её естество, от смеси наслаждения и боли. Ей хочется, чтобы он перестал её стегать, однако стоит ему лишь на секунду замешкаться, как она с лихорадочным нетерпением ждёт очередного удара. Во время порки она непреднамеренно слегка раздвигает ляжки и тут же ощущает, как чей-то толстый палец втискивается ей в пизду, отбивает дробь на её секеле и вызывает такой всплеск сладострастия, что она только охает да ахает. Эта реакция в свою очередь приводит к тому, что удары отныне градом сыплются на её жопу. Спустя считанные минуты она уже ярко багровеет и начинает содрогаться от боли и вожделения сразу. Обжигающе-горячий поток половодьем захлёстывает Пеперль до кончиков пальцев, и всё её тело вибрирует от похоти.
– Хочу ебаться, – во всё горло кричит она, – если я немедленно не получу хуй в пизду, у меня там ожог будет!
В тот же момент её рывком переворачивают на спину, и вот уже твёрдый, горячий хер рычащего по-звериному мужчины ввинчивается в её жадную пизду. Она словно тисками сжимает бёдра ебущегося мужчины, как будто боится, что он опять выйдет из неё. При каждом толчке девочка вместе с ним подаётся вверх, она так просто теперь его не отпустит. Она ощущает, как хуй слегка касается матки, она чувствует его повсюду, ей кажется, будто хер проникает до самого горла и инстинктивно вытягивает язык, чтобы лизнуть его кончик. Внезапно она чувствует, как чей-то мягкий, ластящийся язык лижет ей груди, и она начинает тихо скулить от прежде неведомого наслаждения. Ей кажется, что её пиздёнку ублажают сейчас тысячи хуйков, и она даже сосёт собственный язык. Вот она уже не в силах больше это выдерживать, и её всю охватывает знакомое ощущение.
– У меня подкатывает, – громко кричит она, – но теперь я обязательно спущу, слишком долго мне пришлось дожидаться, пока хуй принесёт мне избавление.