– Что? – не понял Перетурин.
– Да ничего, это я так, – отмахнулась я, вспоминая недавнее толкование костей.
Перетурин посмотрел на меня так, словно решил, будто я тронулась умом, но не стал ничего комментировать. Он покачал головой, закурил и хмуро произнес:
– Я не верю в несчастный случай. Ее определенно хотели убить. Но я не согласен с вашими подозрениями насчет нее. Вы только не подумайте, что я защищаю Веронику или, чего доброго, сам был в нее влюблен подобно Россошанскому, просто я рассуждаю объективно. Вероника – девушка прямая. Что касается Вячеслава, то еще раз повторяю – я не верю, что он сбежал, взяв Веронику в сообщницы, а потом решив убить. И союзницей Россошанского она не стала бы, если вы считаете, что это он устранил соперника. Вы понимаете, о чем я говорю? Не получается ничего! Не складывается ни одна версия: все рушится! Смерть Вероники не вписывается никуда, вы понимаете?
– Я понимаю, – кивнула я. – Но давайте пока все-таки не станем произносить слова «смерть» в отношении Вероники. Будем надеяться на лучшее. Нам нужно немедленно найти Россошанского. Кстати, в свете того, что вы мне сказали, очень странно, что его сегодня не было на работе.
– У вас есть версия? – тут же спросил Перетурин.
– Единой и стройной нет, – спокойно ответила я. – Но определенные подозрения есть. И думаю, что нам нужно спешить. Кстати, Россошанский женат?
Перетурин на миг застыл, потом ответил:
– Вячеслав упоминал, что как раз к моменту его разрыва с Вероникой Эдуард ушел из семьи. Это было в тот самый единственный раз, когда Вячеслав разоткровенничался со мной под влиянием большого количества водки и своих переживаний. С женой Россошанского я никогда не виделся и вообще ничего о ней не знаю. Но думаю, что найти ее нам удастся легко, если это понадобится.
– Не исключаю, что понадобится, – задумчиво проговорила я. – И может быть, даже перед тем как мы побеседуем с самим Россошанским. Давайте-ка еще раз позвоним в клинику.
В клинике Россошанского по-прежнему не было. Об этом сообщила Людмила Омельченко, которая после целого ряда пережитых событий уже не знала, что и думать, и была весьма расстроена. Она же механическим голосом сообщила мне домашний адрес Россошанского – тот, где он жил с женой до своего ухода из семьи, то есть официальный. Сказала также, что жену его зовут Ариадной и что она женщина «со странностями». Я не стала уточнять по телефону, что за этим стоит, просто поблагодарила девушку, решив все для себя прояснить на месте.
* * *
На звонок дверь открыла женщина маленького роста, тощенькая, похожая на подростка. Это же впечатление усиливали две заплетенные косички из окрашенных в рыжий цвет волос в разноцветных бантиках. Но вот лицо выдавало ее настоящий возраст: блеклость, морщинки вокруг глаз и у рта, а также какой-то потухший взгляд говорили о том, что перед нами с Перетуриным стояла женщина явно за тридцать. И женщина, переживающая не лучший период своей жизни.
Она была одета в какой-то короткий балахон, обнажающий худые, лишенные изящества ноги. Женщина выглядела довольно неряшливо. Это проявлялось как в несвежей одежде, так и в абсолютно неухоженном лице и теле: ногти были неровными, неполированными, на лице отсутствовал макияж, и даже запаха дезодоранта или еще какого-то парфюма я не уловила.
«Неужели это жена Россошанского? – мелькнула у меня мысль. – Интересно, из каких соображений он женился на ней? Ладно, посмотрим, может быть, она невероятно умна или обаятельна… Или это вообще не она?»
Вмиг прокрутив эти мысли в голове, я произнесла:
– Добрый день. Простите, вы Ариадна?
Женщина внимательно оглядела нас с Родионом и по слогам пропела высоким голосом:
– Здравст-вуй-те! Да, я Ариадна. Чем могу служить?
– Мы по поводу вашего мужа, – выступила вперед я.
– У меня нет мужа, – ровным голосом ответила Ариадна. – И не будет больше никогда. Это не мое предназначение в этой жизни.
Мы с Перетуриным невольно переглянулись, и мне на ум сразу пришла фраза: «Как здесь все запущено!»
– А поподробнее можно? – несколько смущенно попросил Перетурин.
– Проходите, – безо всяких эмоций пригласила Ариадна.
Мы прошли внутрь квартиры. Обстановка сразу же поразила нас обоих: по углам были расставлены большие подсвечники, на стенах висели всякие причудливые каббалистические знаки, шторы задвинуты, а тусклый свет источал ночник в виде треугольника, направленного острым углом вверх. На столе были разбросаны книжки, направленность которых явно указывала на то, что хозяйка неравнодушна к мистике и эзотерике. Собственно, именно такое впечатление производила и она сама. Особенно я отметила ее рассеянный, устремленный куда-то в небеса взгляд и манеру говорить нараспев, с придыханием, а потом переходить к совершенно ровному и безэмоциональному общению.
– Так все же, ваш муж здесь не живет?
Ариадна вздохнула.
– Нет, – прошелестела она. – Если, конечно, под мужем вы подразумеваете Эдуарда Россошанского.
– А что, у вас еще муж есть? – неподдельно удивился Перетурин.
Ариадна взглянула на него снисходительно.
– Молодой человек, – чинным тоном строгой учительницы начала она. – Дело в том, что Россошанский был навязан мне материальным миром. И он не является моим мужем. Собственно, теперь уже и по паспорту. Вас ведь это интересует в первую очередь?
И она, усмехнувшись, одарила нас настолько снисходительным, полным превосходства взглядом, что я чуть не рассмеялась.
– Так вы развелись? – уточнила я, поскольку все «предназначения свыше» волновали меня куда меньше реальных фактов. Такой уж я была безнадежной материалисткой.
– Да, – ответила Ариадна. – Он посчитал, что тоже нашел свое предназначение.
– То есть Веронику Вересаеву? – прямо спросила я.
Ариадна поджала губы.
– Я никогда не слышала такого имени, – с пафосом произнесла она. – И вообще, считаю, что пассии моего бывшего мужа меня не касаются. Наверное, вы хотите сказать, что он ушел к этой женщине и теперь, живя с ней, обрел какие-то проблемы? Молодые люди! Вы вообще кто?
– Я приятель Эдуарда, – взял на себя ответственность Перетурин, выступая вперед. – Пропал наш общий друг, и теперь мы ищем Эдуарда, чтобы побеседовать на эту тему, – исказил Родион истину в интересах дела.
– Какой друг пропал? – нахмурилась Ариадна. – Имейте в виду: ничто в этом мире не происходит зря! Если он пропал, значит… Значит, так надо. Может быть, там ему лучше…
– Где – там? – спросила я.
– Там, куда он пропал, – ответила Ариадна, ничтоже сумняшеся.
«Как трудно с убежденными идеалистами», – заметила про себя я.
– Имя Вячеслав Колесников что-нибудь вам говорит? – спросил тем временем Перетурин.