Пепо не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, кто говорит. Почтить смелость даже у врага — это нормально. У Крона оказались крепкие колени, и он не просил о милости, унижаясь.
— Мужество имеет — достаточно.
— Не трус!
— Правильный нрав имел.
Тцарь все так же молча развернулся и двинулся от ямы. Его не интересовало продолжение, и не доставляло удовольствия наблюдать за тем, как зверь терзает мертвое тело. Люди моментально перестали обмениваться мнениями. Судьей над столь родовитым человеком мог быть один тцарь, и никто не посмел бы возразить против его решения.
Пепо присоединился к остальным, заняв привычное место сзади. Отец даже не повернул головы. Так и шествовали чинно и неторопливо, как надлежит тцарю и его свите. И обрушившийся внезапно дождь ничуть не ускорил перехода. Вместе с ветром он пробирался в рукава, за шиворот и норовил даже угодить в сапоги. Люди стали похожи на мокрых кошек, но никто не смел спрятаться под навес раньше тцарской особы.
В комнате у себя Тимо привычно сбросил шубу и плюхнулся на точное подобие трона. Это кресло из лиственницы с высокой прямой спинкой, на верху которой укреплена золотая статуэтка медведя — прародителя рода. Ручки кресла оканчиваются головами быков, тоже из золота, а ножки искусно сделаны в виде двух мощных медвежьих лап. Если глядеть спереди, получается, что сиденье поддерживают два могучих зверя.
По слухам, кресло сделано по спецзаказу тем самым любителем золота, очень неприятно окончившим существование в Среднем мире. Это не шутка — подгребать под себя атрибуты власти, пусть и в копии. Видимо, человек вопреки близкому родству оказался не слишком умен. Рано или поздно разговоры достигли бы ненужных ушей. Сначала спихни тцаря с трона, а потом уже развлекайся сколько душе угодно. А заранее делить шкуру неубитого медведя чревато крайне опасными последствиями.
— Ты так и не признал моей правоты, сын, — прогудел своим басом отец. — Зря я предлагал тебе хорошо подумать.
— Крон спас людей от смерти, — твердо сказал Пепо. — За что его казнить?
— Спас, — подтвердил тцарь, — но разве в сем было его поручение? Нет! Он обязан был драться до конца, связывая силы врага бессмысленными штурмами и нанося им потери. Чем больше, тем лучше!
— Я говорил…
— Я знаю, — без всякого гнева сказал отец, — и сотник латников может радоваться, что остался десятником. Я бы зашил Крона в мешок с шелудивым псом и змеей да утопил в реке, не будь он мне родич по матери! Я должен был приказать развесить всех этих трусов, — вскричал он с яростью в голосе, — отсюда и до самых гор. Всех! Ты что, не понимаешь, все увидели — с фем Граем можно договориться. От него можно откупиться, и он держит слово. Уж лучше бы он всех живыми скормил своему чудовищу!
Он помолчал хмуро и добавил:
— Когда придет твое время править, усвоишь — нельзя требовать от людей того, что они вовсе исполнить не могут или откажутся. Ибо за ослушанием приказу власти не может следовать прощение. Только жестокое наказание. А сегодня я не могу отдать такого приказа. Твой в высшей степени благородный и при этом абсолютно тупой дядя Рубен умудрился положить моих лучших бойцов в совершенно беспроигрышной войне. Просто так, не добившись даже мышиного хвостика. Мне придется собирать новое войско, и этих, посмевших сдаться, пошлю в первые ряды искупать кровью вину. Лишняя тысяча людей. Доброму делу, — криво усмехаясь, произнес с расстановкой, — и худые люди пользу приносят.
— Но если ему так важно золото, почему не предложить выкуп? Пусть только уйдет, а с мятежниками мы быстро разберемся.
— Сколько отдать? — спросил тцарь. — Тонну, две, три? А зачем ему брать, ежели отнимет их да еще десять в придачу? Не проще ли то золото взять самому, и не столько, сколько предложат, а сколько есть? Только сила даст отпор, а значит, лучше заплатить наемникам.
— Гелонцы?
— Любых наберем, — отмахнулся тцарь. — Даже соседям заплатим. Уйдет угроза — и всегда сможем вернуть свое. Расплатиться казны хватит.
— А если предложить северянам землю? — осторожно спросил Пепо. — В Нижней долине.
— Не вздумай в будущем без меня совершать столь ужасную ошибку! Здешние уже привыкли к нашей власти. Нравится или нет, мы их согнем в любой момент по отдельности. Это быки. Сильные, но глупые. И если регулярно лупить палкой, можно запрячь в телегу и плуг. Гелонцы же обязательно откусят протянутую руку при первой возможности. Они — волки. Жестокие, злые и не думающие о последствиях. Наемники замечательные — подданные отвратительные. И хуже всего: стоит им расположиться на нашей земле — и неизвестно еще кто окажется опаснее. Нынешние враги или эти. Золото за кровь, и не больше!
Дверь распахнулась без стука и предупреждения охраны. Такое могли позволить себе лишь два человека помимо находящихся в комнате. Даже тцарица не врывалась без разрешения.
Первым из этих двух с привилегией недавно стал родной брат Пепо — Илмер, получившей назначение руководить Градом, взамен старшего, назначенного главнокомандующим. Второй — младший брат тцарицы Шибан. Глава всех слухачей и скаутов-разведчиков.
От Шибана для тцарской семьи угрозы появиться не могло: весь его клан исчерпывался сестрой. Тимо женился на отнюдь не родовитой девушке. Любовь или расчет — сейчас уже не столь важно. Гораздо полезнее, что он своего родственника по жене поднял, а мог и избавиться столь же легко.
Шибана ненавидели все — от нищего до аристократа — за наглость и умение вызнавать грязные делишки, а затем шантажировать. После отставки он бы не зажился излишне долго. Максимально до захода солнца. Тот прекрасно это знал и старался изо всех сил оставаться полезным. Он первым получал новости и вполне был доволен своим местом теневого владыки. Ему не требовалась верховная власть. Он жаждал ее направлять.
— Вернулись? — нетерпеливо дождавшись окончания низкого поклона, затребовал Пепо.
— К сожалению, у меня плохие известия, — ответил дядя. Тон был в высшей степени почтительным, но наследник уловил еле скрытое злорадство. Это была идея племянника пощупать чужаков, и Шибан с самого начала возражал.
— Отряд в пять с лишком сотен человек, сопровождаемый опытными проводниками, незаметно прошел в Нижнюю долину и окружил поселок Харапай. Атакованный с четырех сторон и подожженный, он весь выгорел вместе с населением. Бывшие также вблизи жители убиты и изрублены, по приблизительному расчету, в количестве до четырехсот человек. Где-то полторы сотни пленных взяли. Потеряли одиннадцать убитыми и тридцать семь ранеными. Захвачено также двести голов рогатого скота и сорок три лошади.
— И? — настороженно переспросил Пепо: в заключение не могла не последовать смачная гадость. Иначе не присутствовало бы на физиономии ехидной ухмылочки, вопреки скучному тону изложения.
— Примчался Грай, вместе со своим личным полком, тремя сотнями конницы дополнительно и огромной толпой местных мятежников. Тысяч пять в общей сложности, если верить донесению с почтовым голубем. Наши доблестные ратники, — здесь ирония полезла наружу, — перебили пленных, бросили скот и попытались уйти. Не удалось. Отряд окружен. Если у них столько воинов, боюсь, участь нашей кавалерии, — здесь отчетливый нажим, — будет печальна.