– Дорогая, поговорим об этом в другой раз, хорошо? И вот что, девочки… Ни слова никому про мистера Конора. Поняли?
– Да, конечно, – дружно ответили все трое.
– Вот и хорошо. – Оливия повернулась к старшей дочери: – Бекки, мне нужно поговорить с Лайлой. Отведи девочек в фургон, и ждите меня там. И помните: ни слова.
Бекки кивнула и повела сестер к фургону. Оливия же быстро зашагала к приоткрытой двери лавки. Постучав в косяк, тут же вошла. Услышав стук, Лайла обернулась.
– Добрый день, Оливия. Ты ведь знаешь, лавка по воскресеньям закрыта.
– Да, знаю. – Оливия подошла к прилавку. – Но я увидела, как ты зашла сюда, поэтому пошла следом. Ты разрешишь мне взглянуть на те новые фасоны, которые показывала в прошлый раз? У меня кое-какие идеи.
– Собираешься сшить себе новое платье? – Лайла наклонилась и достала деревянный ящик из-под стойки.
– Не себе, – ответила Оливия. – Хочу сшить Бекки платье для праздника урожая.
Лайла понимающе улыбнулась.
– Да, правильно. Ей ведь уже четырнадцать. – Лайла вдруг вздохнула. – Хотя сейчас, конечно, праздники совсем не те, что были до войны, когда мы были девушками. Ах, прости, я не хотела об этом. Просто вырвалось…
– Ничего страшного, не волнуйся. – Оливия принялась рассматривать модный журнал. – Да, пожалуй, ты права. Все теперь не так, как было раньше. – Она окинула взглядом рулоны тканей на полках. – Можно мне посмотреть вот тот синий муслин?
– Да, это хорошая ткань, – кивнула Лайла. – Очень симпатичный цвет.
– Синий – любимый цвет Бекки, – мечтательно проговорила Оливия, поглаживая пальцами небесно-синюю ткань. – Она замечательно выглядела бы в таком платье.
– Если хочешь купить этот материал, тебе придется выложить наличные, – раздался вдруг голос Вернона Тайлера.
Оливия вздрогнула от неожиданности. И тотчас же поняла, что платья из небесно-синего муслина у Бекки не будет. Она повернулась к стоявшему в дверях худощавому мужчине с густыми каштановыми волосами. Оливия до сих пор помнила, как красиво он сидел на лошади, когда был надсмотрщиком у них в «Персиковой роще». В те годы она часто наблюдала за ним, сидя у окна и предаваясь романтическим мечтам.
Вернон и сейчас был очень привлекательным мужчиной, но теперь Оливия относилась к нему совсем не так, как в те давние времена, И она мысленно благодарила своего отца, когда-то запретившего Вернону ухаживать за ней. Однако она прекрасно знала: отказ ужасно оскорбил Вернона и он до сих пор об этом помнил.
– Доброе утро, Вернон.
Тайлер внимательно посмотрел на нее и приблизился к прилавку. Повернувшись к Лайле, сказал:
– Ты ведь знаешь, что сегодня лавка закрыта. Почему бы тебе не вернуться к церкви и не пообщаться со знакомыми?
Лайла прекрасно поняла намек. Молча кивнув, она направилась к двери. Проходя мимо Оливии, она взглядом попросила у нее прощения.
– И закрой за собой дверь! – крикнул ей вдогонку Вернон.
Лайла вышла. Колокольчик над дверью громко зазвенел.
– Я видел, как ты вошла сюда, – сказал Вернон, пристально глядя на Оливию. – Так ты, может, уже согласна принять мое предложение?
– Нет, Вернон, я не передумала.
Он подошел к ней ближе.
– Но пойми, Оливия, тебе одной не управиться с «Персиковой рощей». Ферма слишком велика. Не ферма даже, а целая плантация.
– Но я прекрасно справляюсь, – солгала Оливия.
– Неужели? Что, наконец-то нашла себе помощника?
– Нет, не нашла, – призналась Оливия.
– Что ж, очень странно… Ты ведь готова платить необыкновенно щедро. Еда три раза в день, комната да еще башмаки в придачу. – Вернон рассмеялся. – Нужно лишиться разума, чтобы не принять такое заманчивое предложение.
– Имей в виду, я не продам свою землю, – заявила Оливия, вскинув подбородок. – Ни тебе, ни твоим друзьям-янки.
– Возможно, тебе придется передумать. Придет время, когда ты не сможешь платить налоги, и я получу «Персиковую рощу» почти бесплатно. Поверь, рано или поздно я непременно получу эту землю.
Оливия понимала, что Вернон, возможно, прав. Ему требовалось лишь дождаться неудачного года, когда не будет урожая персиков. Что ж, пусть так. Но до этого времени она будет сопротивляться, как сумеет.
– Вернон, я рассчитываю на то, что это произойдет скорее поздно, чем рано.
– Будь благоразумна, Оливия. Я был более чем честен. Доллар за акр – очень неплохое предложение. – Он похлопал по нагрудному карману. – У меня тут акт с отказом от права на собственность, а также купчая. Тебе нужно только подписать.
– Нет, я ничего не подпишу.
– Но пятьсот долларов – немалые деньги. Ты могла бы переехать в город и купить себе миленький уютный домик. И у тебя остались бы еще кое-какие деньги. Ты могла бы купить своим сироткам приличные платья. Могла бы облегчить себе жизнь, Оливия.
– Перебраться в город? А что с ним будет? Ничто не убивает город так быстро, как железная дорога в шести милях. Ты построишь эту дорогу, и Каллерсвилл зачахнет.
– Если бы я мог провести ее через город, я бы так и сделал. Но топографы сказали мне, что это невозможно. Но тебе-то какое дело до всего этого? Если бы ты продала землю мне, я позаботился бы о тебе и твоих девочках.
– А как быть с моими персиками? Ты хочешь проложить железную дорогу прямо через мой сад.
– Неужели не понимаешь? Я сделал тебе хорошее предложение. У тебя будет достаточно денег, и сад тебе больше не понадобится. Сад – это деревья, не более того.
– Вернон, ты ничего не понимаешь. И никогда не понимал. «Персиковая роща» – мой дом.
– А мне нужна эта земля, – проговорил Тайлер с металлом в голосе. – И она будет моей, потому что я всегда получал то, чего хотел.
– Не всегда, Вернон, – возразила Оливия. – Ты сам прекрасно знаешь, что не всегда.
Этот намек не на шутку разозлил Вернона.
– Твой папаша был всего лишь никчемным пьяницей, – проговорил он с презрением.
– Он не был никчемным. Он был хорошим человеком.
– Оливия, дорогая, твой отец был пьяницей, и все это знали. Он непременно разорил бы «Персиковую рощу» еще задолго до войны, не будь там меня.
– Неправда. – Оливия покачала головой.
Вернон пристально посмотрел ей в глаза.
– Нет, правда, моя дорогая. Твой папаша до того напивался, что не соображал, что делает. Но он был слишком упрям, чтобы позволить своим сыновьям или надсмотрщику управляться с делами. Потом твой отец умер от пьянства. А твоих братьев нет, так что я – единственный, кто может сейчас помочь тебе и твоим девочкам. Ты должна принять мое предложение, и я смогу облегчить твою жизнь, Оливия. Иначе тебе не выжить. Я сумею сделать так, что твоя жизнь станет очень трудной.