— А что, такое случалось?
— Вообще-то да, — Геля отвечала явно неохотно, — но только один раз. Когда из комнаты хотели вынести шубку. Мама схватила ее и стала кричать, что ее грабят. И еще говорила, что… что к ней по ночам приходит ангел, который обыскивает ее комнату и ворует вещи. Что этот ангел очень злой и что именно он убил Сашу. А теперь и ее убить хочет…
Опять этот странный «ангел»! Если бы я не слышала про него сама от Марины, подумала бы, что девчонка мне мозги пудрит. Но, похоже, она говорит правду. Но — всю ли правду? И — только ли правду?.. Уж мне ли не знать, что искренность, да и любые другие чувства, с успехом можно симулировать — все зависит от степени таланта. И что самые мерзкие двуногие твари могут порой иметь самые симпатичные мордашки!
Нет, пожалуй, Ангелину Ветрову надо отложить на потом. Уж больно неожиданно она свалилась на меня — прямо с грозового неба!
— Милая девушка, послушайте меня…
Спугнуть ее тоже нельзя: она мне еще пригодится. Так что поласковей с ней, Татьяна!
— У вас недавно погиб брат, а теперь умерла мама. Это, конечно, большое потрясение. Ваша мама была нездорова, ее мучили… мысли о насильственной смерти. — Я чуть было не сказала «навязчивые идеи». — Вполне возможно, что и вас она убедила в этом. Вам надо успокоиться. Мы еще, конечно, поговорим — в более удобное время. Но сейчас, пожалуй, вам лучше пойти домой, пока вас не хватились. Может, потом вы и сами…
— Вы мне не верите, — прервала она меня, и это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом.
— Нет, отчего же, но я…
— Не верите. Ну что ж…
Девушка обреченно повернулась к окну — видимо, желая покинуть дом тем же путем, каким в него и попала. У нее был вид человека, который честно исполнил свой долг, хотя изначально не верил в успех.
— А я — верю!
С этими словами в мою комнату решительно вторгся Григорий Дмитриевич с большой махровой простыней в руках. Должно быть, наш разговор он слушал уже давно, раз успел даже сбегать за банной принадлежностью. Так же решительно подошел к Ангелине, закутал ее с ног до шеи, слегка промокнул и, взяв за плечи, усадил в кресло. Действия нового персонажа сопровождались только шумом дождя: обе героини стояли с открытыми ртами.
Вот уж не думала дожить до того, чтобы мой племянничек устыдил свою «классную тетку»! Только сейчас я сообразила, что девчонка битых полчаса стояла передо мной совершенно мокрая: на полу возле ее ног образовалась лужица. У нее зуб на зуб не попадает, а я ей — «не верю!»… Тоже мне Станиславский!
Девушка смотрела на Гошу словно на луч света в темном царстве. Почувствовав его поддержку, она позволила себе наконец расслабиться и горько разрыдалась. Не желая уступать племяннику в человечности, я бросилась на кухню — за горячим чаем. На мое счастье, у Мити есть привычка заваривать его в термосе с вечера: на работу он уходит ни свет ни заря.
Когда я вернулась в комнату с дымящимся стаканом, Ангелина уже не плакала. Воробышек чистил перышки! И причиной тому был, конечно, Гоша Скворцов, который не осмелился даже сесть в ее присутствии: так и стоял у двери, прижавшись к стене и скрестив на груди руки. Выбравшись кое-как из-под простыни, Маринина дочка пыталась соорудить что-то пристойное из своих мокрых черных волос, безнадежно слипшихся в сосульки. Вот что значит женский инстинкт! Гошка с восхищением наблюдал за ее мучениями.
Я заставила девушку выпить чай почти залпом. Потом, достав сухое полотенце, решительно наклонила ее голову к себе и занялась волосами. Из-под полотенца они вышли беспорядочной, но уже пушистой копной. Теперь настала очередь щетки. Вся процедура проходила опять-таки в полном молчании. Ангелина молчала с благодарностью, Григорий — с одобрением, я… О, в сложной мешанине моих чувств, пожалуй, сам черт не разобрался бы!
Покончив с этой парикмахерской затеей (и едва расслышав слабое «спасибо»), я решила, что пора нарушить молчание.
— Итак… — Я поудобнее уселась на диване, приготовившись к допросу своей «главной подозреваемой». — Поскольку у нас тут с вами «Тайная вечеря», свет зажигать не будем. Стало быть, вы Ангелина Ветрова. Догадаться было не трудно: вы очень похожи на маму.
Она опять начала всхлипывать. Гошка немедленно оказался на подлокотнике кресла и, приобняв девушку за плечи, стал что-то нашептывать ей на ухо. Извлек откуда-то носовой платок, заставил высморкаться… Я могла бы поклясться, что эти двое знают друг друга давным-давно. Ба! Кажется, моей Люсе недолго осталось горевать по поводу того, что любимое чадо, несмотря на двадцать первый годок, ни к кому еще не питает сердечной склонности. Только я пока не знала, радоваться этому или… совсем наоборот.
— Ну все, все. Этак ты проплачешь всю ночь, а нам надо много выяснить. — Я незаметно для нас обеих перешла на «ты». — Расскажи-ка лучше, как вы с Сашей в Пятигорске встретились.
— Саша уговорил маму и папу отпустить меня к нему на каникулы. Обещал показать горы, Эльбрус, свозить на место гибели Лермонтова. В общем, программа была замечательная. А к нам в Сольск перед Новым годом приехали дядя Алеша с Яной. Они собирались пожениться и уехать в Израиль, насовсем. Но Яна потеряла паспорт, и надо было заново оформлять многие документы. Вы же знаете, какая это волокита… Яна родом из Самары. Вот мы с ней и уехали — она в Самару, а я в Пятигорск. Брат меня встретил. Устроил в кемпинге, мы даже прогулялись с ним до фуникулера. Потом пообедали, и я показала ему фотографии. У меня «Кодак», папа подарил. Я много снимаю. Вот и привезла Саше новые снимки…
Геля внезапно замолчала, словно в голову ей пришла неожиданная мысль.
— Что такое? Ты вспомнила что-то?
— Да-да… Брат узнал кого-то на одной из фотографий.
— Что ж тут странного? Ведь ты снимала людей, которых он хорошо знает.
— Нет, в том-то и дело: он очень удивился, что у меня есть этот снимок. Но самым странным были его слова. Он пробормотал что-то вроде: «Вот оно что… Но я все равно тебя узнаю, в какой бы цвет ни перекрасилась!» И отшвырнул фотографию…
— И кто был на том фото?
— Не знаю, я не обратила внимания. Снимков было много, целая куча. Пока брат смотрел, я разбирала вещи в другом конце комнаты, — мы просто переговаривались. На фотографиях были наши общие знакомые, друзья. Я ж сказала, что много снимаю. Про кого он это сказал, понятия не имею.
— И тебе не было интересно, кто вызвал такую реакцию твоего брата?
— Конечно, интересно, но… Честно сказать, мои мысли были заняты совсем другим. Мне было так хорошо, что я приехала к Саше, что впереди такие замечательные дни… Хотелось петь и смеяться — и ничего больше! Я только подумала, что надо бы расспросить потом Сашу, кого он там увидел. Но никакого «потом» уже не было…
Готовые вновь брызнуть слезы я перебила уточняющим вопросом:
— Но ты уверена, что Саша говорил про женщину?
— Ну, а как же? Он же сказал — «перекрасилась», я точно помню. Уверена. Но на тех фотографиях девушек целая дюжина.