— А что говорил Холин?
— Да ничего особенного. Он в те дни как раз занимался разводом, потому и уехал пораньше. Так что ему не до того было. И вообще… Мишка Холин — человек, которого интересует только он сам, понимаешь? Все остальные ему до фени. Меня, говорит, вообще там не было, когда Сашка погиб, что я могу знать? «Моя хата с краю», одним словом.
— А про письмо, которое Саша просил его отправить, упоминал?
— Сказал. Только не сразу — позже. Вот, говорит, не знаю, что теперь с письмом делать: Сашка Ветров просил из города матери отправить, срочно-аварийно, а я забыл, замотался. А потом, когда узнал, что Сашка погиб, вообще решил не посылать: как-то не того… Ну, — я ему говорю, — ты козел, Миха: вдруг в том письме важное что? Да нет, говорит, вряд ли: если и была важность, так вся вышла — три месяца прошло. Дескать, может, вскрыть и посмотреть? Тогда, говорю ему, будешь козел в квадрате. В общем, уломал его, что надо письмецо все же отправить. Ладно, сказал, пошлю. Вот и все. Интересно, что там было — что-нибудь стоящее? Сашкина мать что говорит?
— Уже ничего: она умерла на прошлой неделе. И никто так и не узнал от нее, что было в письме: оно исчезло.
Олег тихо выругался и оттолкнул вазочку с мороженым.
— Да, похоже, там и в самом деле была «бомба». А, Шерлок Холмс?
— Очень похоже, — согласилась я. — Но только как мне теперь ее «рвануть»… Я рассчитывала, что Холину что-то известно. Ты знаешь, где его найти?
— Ох, спроси что-нибудь полегче! — хохотнул мой самозваный «доктор Ватсон». — Я на многое способен ради красивой девушки, но разыскать Миху Холина, да еще летом… Я его не видел уже недели две, кажется, он сейчас в отпуске. Ты не можешь себе представить, сколько у Михи явочных квартир!
— Что, «подпольщик» бывалый?
— «Наш Мишка бабник, — пропел Олег, томно прищурившись, — и Женька бабник…»
— «Олежка тоже бабник хоть куда»? — закончила я его мысль.
— Ну-у… — Он кокетливо закатил к небу темно-голубые глаза с длинными густыми ресницами. — Помнишь, что говорил Омар Хайям? Он говорил, надо учитывать, когда и где, и много ли, и с кем. «Когда соблюдены все эти оговорки, то получается — не бабник я совсем!»
— Ах, мошенник, не слишком ли вольно ты обращаешься с великим наследием?!
Мы оба рассмеялись.
— А Сашка тоже был бабник? Я имею в виду Ветрова.
— Сашка? Нет. — Улыбка слетела с лица Олега. — Вот он не был. Конечно, девчонки на него вешались: ты же понимаешь, фактура при нем… Но… Наверное, он ждал свою «принцессу», я не знаю… В общем, к отношениям между полами подходил очень серьезно. Ребята даже прикалывались к нему по этому поводу, но ему все было до лампочки. Конечно, по возрасту Ветерок был еще салага, но большинство в его годы — уже ветераны «большого секса»! Нет, Сашка был другой.
Олег помолчал, отхлебнул спрайт из бутылочки.
— Я думаю, его еще история Сереги Жирова зацепила, — добавил он. — Ты в курсе?
— В общих чертах. Говорят, тот погиб из-за жены?
Мой собеседник кивнул.
— Все так. Это всем было известно, но — на уровне слухов. Без подробностей. Только Ветерок, по-моему, знал больше, но молчал, как партизан. У нас до сих пор никто не понимает, как вышло, что он сошелся с Жировым: совершенно разные «весовые категории»! Но — факт. Они были дружками. Ладно, шеф! — Олег решительно встал с кресла. — Посмотрим, на что я сгожусь. Ты посиди пока, а я пошел к телефону — отлавливать Миху. Не скучай тут без меня!
Я проводила его оценивающим взглядом. Везет же мне, однако, на «коллег»! Только этот, боюсь, не согласится с ролью младшего партнера… Ну что ж: временно можно пойти на уступки. Ведь я на его территории!
Олег появился только через сорок минут, когда я уже собралась вторично брать штурмом бетонную громаду ООО «Спорткомплекс „Эдельвейс“. Но по его виду я сразу поняла, что возвращается он не с пустыми руками.
— Шеф, с тебя магарыч! — радостно известил он. — Я его поймал! Уф, чего мне это стоило… Представляешь, этот обормот сейчас улетает в Москву! Еще чуток — и я бы его не застал.
— Как — сейчас?! — подскочила я.
— Самолет через час десять. Он сказал, что если мы подъедем туда, то он «сможет уделить нам несколько минут для интервью». Деляга хренов! — Олег засмеялся. — Ни словечка без выпендрежа… На самом деле у него рот до ушей от счастья. Вот посмотришь, будет из штанов выпрыгивать.
— Но тогда надо поторопиться: пока доберемся…
— Обижаете, шеф: машина у подъезда! — «Ватсон» широким жестом указал в сторону клубной автостоянки, где просматривалось что-то вроде «Лады».
Должно быть, этот парень послан мне судьбой в порядке компенсации: за то, что никогда не изменяю действием собственным идеям.
— Олег, — серьезно спросила я, — тебе что, делать сегодня нечего? Ты не похож на прожигателя жизни…
Он загадочно улыбнулся:
— А я тоже в отпуске!
Миша Холин, одетый в хипповый джинсовый костюм, принадлежал к тому типу мужиков, который я для себя называю «парадоксом Бельмондо»: по сути, глазу зацепиться не за что, но все вместе — смертельная угроза женской сущности! Однако сейчас этому «маленькому гиганту» самому пришлось круто. Когда мы с Олегом приблизились к его столику в кафе на втором этаже аэровокзала, темные очки Холина полезли на лоб, а усы встали торчком. Он шумно отодвинул свой стул.
— Сударыня… — Миха пощекотал усами мою ручку. — Я поражен в самое сердце: такая роза — и расцвела в моем огороде!
Нет: это, увы, не Бельмондо.
— Данила, сегодня твоя взяла: один — ноль! Я уезжаю, а ты остаешься. Везет же красавчикам: то, что нам приходится завоевывать, к ним в руки плывет само!
Фамилия Олега была Данилов.
— Роза — к твоему сведению, Миха, — цветет не в огороде, а в саду. И ты к ней не примеривайся, чучело огородное. Садись, сейчас тебя допрашивать будут!
— Я готов! — промурлыкал Холин. — Лучше с пристрастием. А ты, Данечка, выйди, погуляй, а то я стесняюсь!
— Я те щас выйду, трепло…
Пришлось мне показывать «шипы» и призвать к порядку их обоих.
— Михаил, расскажите, при каких обстоятельствах Саша Ветров передал вам письмо для своей матери.
— Фи! Завяла роза, осталась проза, — выдал мой свидетель, явно разочарованный жесткими деловыми рамками беседы. — Так-так-так… Что ж за обстоятельства-то были, дай бог памяти… Значит, так: шестого, под Рождество, я уезжал с концами. Торжественный момент жизни, Танюша: развод! Автобус уходил в пять. Я уже вещички сложил и трепался с ребятами в кубрике — так мы зовем большую комнату на базе, вроде гостиной. Тут пришел Ветер и говорит…
— Откуда пришел?
— От сестры. Да, к нему сеструха в тот день прилетела — м-м! Мандаринчик! Я даже пожалел, что вынужден отвалить, так сказать, не вкусив…