Он помолчал, словно обдумывая что-то важное.

— Все более серьезно, чем ты думаешь, — наконец изрек он. — Я, наверное, сошел с ума. Я хотел бы поделиться с тобой награбленным.

— С чего бы это вдруг такая щедрость? — несказанно удивился Ваха.

— Я же говорю, что сошел с ума, — Семенов посмотрел на Ваху таким взглядом, что не знавший контекста речи человек мог подумать, что он говорит совершенно честно и искренне.

— Ну и где же они? — глаза Вахи загорелись азартным огоньком.

— Кто?

— Деньги! — Ваху уже нельзя было остановить.

— Там, в сейфе. Номер кода ты знаешь, — спокойно ответил Макс.

— Я не знаю, — возразил Ваха.

— Знаешь число, месяц и год твоего рождения?

— Конечно.

— Набирай эту комбинацию.

— Странно. Ты ставишь на меня, как на скаковую лошадку, — к Вахе вернулась подозрительность.

— Ничего странного. У тебя легкая рука, ты приносишь удачу. А я, как ты знаешь, суеверен.

— Ну, то, что рука у меня легкая, не верю, — Ваха заговорил радостно и со смехом посмотрел на свои огромные кулачища.

— Ну, я фигурально выражаюсь, — совсем уже добродушно заметил Макс.

Ваха уже сорвался с места и побежал к сейфу, стал что-то крутить в сложном замке. А рука Макса быстро выхватила пистолет и выстрелила в спину искателя легкого счастья. Выстрел громыхнул в воздухе, прорезав тишину, разорвав ее на сотню тысяч осколков, звенящих в ушах.

Крик застыл в моем горле, я сверхчеловеческим усилием воли в считанные доли секунды успела подавить готовый вырваться наружу вопль. Тело Вахи как-то обмякло и тяжело свалилось, опрокинув стоящую на сейфе изящную китайскую вазу с икебаной.

Макс спокойно подошел к телу Вахи, сделал контрольный выстрел в затылок и, повернув тело лицом к себе, плюнул в это самое лицо и рассмеялся. Потом так же спокойно подошел к сейфу и, раскрыв его, начал быстро вытаскивать из него и складывать в сумку пакетики с драгоценностями и пачки стодолларовых купюр.

В душе моей поднимались знакомые волны, будоражащие сознание и одновременно приводящие в спортивное спокойствие мысли, мобилизуя все силы организма на борьбу со злом. Одинокая голодная волчица, скуля и подвывая, тыкалась мне мордой в колени. Она просилась на волю. Это было то здоровое животное начало, которое есть в каждом. То, что является нам во сне и интуитивно предупреждает об опасности. Путем символических знаков наши предки предугадывали события. Возможно, эта волчица — некое родовое Божество, таинственный Идол моих древних прародителей. И в генах своего рода я несу ее частицу.

Видение длилось лишь несколько мгновений, но ощущение было такое, что несколько часов кряду я провела вдвоем с волчицей. И вот волчица ведет меня сквозь дремучий лес с привидениями, кикиморами, лешими. Наконец, она выводит меня к свету, очень яркому. Или свет исходил от нее самой. Морда волчицы оскалилась, янтарные глаза вдруг засверкали холодным и недобрым взглядом голодной хищницы, и под раскаты грома морда ее превратилась в лицо Максима Семенова, потом она вновь приняла прежнюю звериную форму и, вытянувшись мордой кверху, жалобно завыла на луну. И было в нем что-то от бабьего, женского воя, как плачут женщины на похоронах.

Ужасное видение! И этот влажный нос и настороженно приподнятые ушки. Она предупреждала быть осторожной, опасность исходила от Семенова…

Макс подошел к зеркальной двери шкафа-купе, где я сидела, дожидаясь своей участи, боясь шелохнуться и двинуться с места. Но страх уже отступил, волчица внушила мне уверенность, вернула силы. Я только ждала момента для начала собственной игры.

Семенов недовольно оглядывал свой внешний вид. Рубашка не первой свежести, нуждается в стирке, но разве сейчас до чистки белья, стрелки брюк нуждаются в повторной глажке, да к тому же капельки чьей-то крови на рукаве пиджака.

Вот это уж было ему совсем ни к чему. Через несколько часов надо быть в Москве, а там еще через день, вечером — в Берлине. Ну неужели Семенов, теперь уже в соответствии с иностранной ксивой Александр Мельхорн, позволит себе в таком вот неопрятном виде ехать в вожделенную Германию?

Глава 9

Он неожиданно резко открыл дверцу шкафа, отодвинув ее в сторону. Увидеть за зеркальной стенкой меня ему явно не представлялось возможным, и я, не дожидаясь, пока он заученным движением своей холеной мраморной руки застрелит меня, мгновенно вылетев из своего убежища, резко ударила кулаком в его солнечное сплетение. Потом — коленом в склонившийся подбородок, затем последовал удар локтем в спину и, в завершение всего, удар в пах.

Мордочка красавчика Макса изобразила страшные потуги при сильных запорах. Это тебе за Ваху. Я так и не подарила ему свободу от этого жестокого мира. Не видать тебе твоей любимой, которая, сама того не понимая, перевернула весь твой мир.

Вот ведь как бывает. Ничего у тебя не получилось. Но и в твоей короткой жизни была роковая любовь.

Что-то ты расфилософствовалась, Татьяна Александровна! Подумай лучше, что ты будешь делать с этим.

А ничего особенного я делать не собираюсь. Вот он начинает приподниматься. Боже, как страшно-то, одной в этом замке смерти. И я беру в руки бутылку мартини, хватаю за горлышко — и с размаху по голове красавчика. Кажется, вырубился. И ведь даже связать нечем. Ну, да ничего, понадеемся на русский «авось».

Макс, вырубившись, снова с шумом грохнулся на пол. Я вытянула у него связку ключей и вышла в коридор. Внешне он выглядел абсолютно пустынным, только с первого этажа доносились приглушенные мужские голоса. И тут вдруг послышался женский крик о помощи, доносившийся из-за двери. Подобрав ключ, я отворила дверь.

Господи боже мой, Албена! Она с воплями бросилась ко мне, обнимает, что-то невнятное бормочет, всхлипывает.

— Как хорошо, что ты пришла! Ты моя спасительница! Я знала, что ты меня спасешь! — ее восторгам не было предела.

— О том, что я вечно буду всех спасать, я и сама знаю, — отрезала я.

— Вот и чудно! А Мельхорн на свободе?

— То есть твой муж?

— Да нет мне дела до этой скотины! — отмахнулась Албена. — Я про настоящего Мельхорна, настоящего!

И вдруг опасливо заглянула мне в глаза:

— А в самом деле, где Макс? Он же опасный человек, он хочет нас всех взорвать на этой вилле. А сам смывается под именем Мельхорна в Германию.

— Давай по порядку, — сказала я. — Твой муженек лежит без чувств в своем кабинете. А где настоящий Мельхорн — я, увы, не знаю.

— Когда меня похитили, ну, тогда мы еще в машине вместе были, меня встретил здесь Макс. Я как увидела его, первым делом плюнула в рожу. О том, что он жив, я уже начала догадываться тогда, когда прослушала кассету… Тогда, в машине, перед аварией… Он, конечно, говорил, что любит меня, обещал по поддельным документам вывезти за рубеж, если я прощу его и помогу взять драгоценности у брата.