Он вышел со двора, предварительно оглядевшись по сторонам и убедившись, что на улице безлюдно, и пошел вперед, инстинктивно держась возле стенки. Однако не успел Рустам пройти и десяти метров, как рядом с ним остановилась большая черная машина.
Задняя дверца открылась, и негромкий повелительный голос проговорил:
– Садись!
– Чего это? – огрызнулся Рустам и шарахнулся в сторону.
– Что слышал! – грозно произнес голос из машины.
Затем раздался другой голос, более покладистый, но в то же время более убедительный:
– Садись, Рустам, поговорить надо!
Рустам еще секунду колебался, но быстро понял, что сбежать он не сможет. Кроме того, эти люди знают его по имени, значит, в любом случае они его найдут, да и вообще, неизвестно – может быть, они не сделают ему ничего плохого.
Рустам смирился с неизбежным, шагнул к краю тротуара и сел в черную машину.
Рядом с ним на заднем сиденье находился рослый человек в черном свитере, с гладкими черными волосами и узкими восточными глазами. Он принюхался, скривился и проговорил:
– Ты что – на помойке ночевал? После тебя машину не отмоешь! Ладно, перейдем к делу.
– К какому еще делу? – проворчал Рустам, пытаясь скрыть страх под агрессией. – Вы вообще кто такие?
– Ты не понял, – оборвал его узкоглазый. – Ты не в таком положении, чтобы задавать вопросы. Сначала будешь слушать, а потом – делать, что тебе сказали.
С переднего сиденья перегнулся второй человек, поменьше ростом, но с такими же узкими глазами. Он улыбнулся одними губами и произнес снисходительно:
– Не пугай его, Третий. Рустам – парень понятливый. Он быстро сообразит, что все это и в его интересах.
– О чем это вы? – Рустам подозрительно смотрел на людей в машине. – Какие еще интересы?
– Ты ведь и сам хотел… побеседовать с Русаковой? – проговорил человек с переднего сиденья.
– С какой еще Русаковой? – по инерции нахамил Рустам. – Знать такую не знаю!
– С бабой свой бывшей, Марией Русаковой, – терпеливо объяснил первый мужчина. – Она ведь с тобой плохо обошлась? А ты же не любишь, когда женщины плохо с тобой обходятся? Ты ведь на них тогда очень сердишься?
– А вам-то что? – огрызнулся Рустам. – Со своей женщиной я сам разберусь!
– Сам, сам! – узкоглазый усмехнулся. – Только ты еще и для нас кое-что сделаешь. Заодно, так сказать.
– Это за что же? За красивые глаза?
– А ты бы хотел, чтобы мы тебе заплатили? – процедил узкоглазый с легким презрением. – Ты же еще даже не знаешь, что нужно делать, а уже качаешь права!
– Говорю тебе, Второй, – проговорил сосед Рустама, – зря ты с ним возишься. Дать ему пару раз по почкам – сразу заткнется и сделает все, что мы велим!
– Ну, зачем так грубо! По почкам – это всегда успеется, а он у нас парень толковый, сообразительный. Он быстро поймет, что это в его же интересах!
– Короче, – перебил Рустам узкоглазого. – Говорите прямо, что нужно сделать.
– Ну, я же знал, что он парень толковый! – узкоглазый снова усмехнулся. – Значит, так… пойдешь ты к своей Маше… ты ведь уже знаешь, где она живет…
– Только сперва пусть помоется и переоденется! – брезгливо проворчал Третий.
– Ну, это уж обязательно, – усмехнулся Второй. – Иначе она его и в двери не впустит. Значит, пойдешь к своей Маше, улестишь ее… ну, для начала постараешься, чтобы она тебя впустила в квартиру. Ты ведь это сумеешь, Рустам?
– Сумею, – ответил тот самодовольно, хотя в глубине души у него не было уверенности в своей власти над Марией. – Непременно сумею. Она у меня под полным контролем! Она у меня вот где! – он показал узкоглазому сжатый кулак.
– Очень хорошо. Значит, делай что хочешь, только чтобы она расслабилась. В кровать уложи, постарайся как следует. Ну, это ты умеешь. А потом, когда она расслабится, налей ей вот это. – Узкоглазый достал из кармана маленький флакон темного стекла, передал его Рустаму. – Влей в чай, или в вино, или хоть в воду – без разницы, и проследи, чтобы она это выпила.
– Это что? – переспросил Рустам, и по спине у него пробежали ледяные пальцы страха. – Она от этого… умрет?
Не то чтобы ему было жаль Машку. Наоборот, ему хотелось отомстить ей, причинить ей боль. Но убивать… убивать он никого не желал. Он вообще старался, насколько это возможно, не нарушать уголовный кодекс. Ему очень не хотелось попасть на зону. Он там прежде не бывал, но слышал о ней достаточно много, причем ничего хорошего. Знал, как там относятся к таким, как он.
– Да нет, она не умрет, – узкоглазый поморщился. – Зачем нам это? Она просто уснет. Часа на два, на три. И вот когда она уснет, ты как следует обыщешь ее квартиру.
– Обыскать? – переспросил Рустам с удивлением. – А что я должен найти?
Тут оба узкоглазых переглянулись.
– Ты думаешь, ему можно… – проговорил Третий с мрачным сомнением.
– Думаю, можно. Все равно…
Он не договорил свою фразу, но эти двое, похоже, понимали друг друга с полуслова.
– Так что я должен найти? – повторил Рустам, почувствовав странное волнение.
– Слушай. – Второй пригнулся к его уху и зашептал.
Рустам слушал его с удивлением. Надо же, какая чушь! Ни за что бы не поверил, если бы от кого услышал… Впрочем, эти ребята вроде довольно серьезные, и если им это нужно… в конце концов, ему без разницы. Правда, не хотелось бы делать что-то даром. Он давно уже пришел к мысли, что работать даром нельзя никогда, ни в коем случае. Даже если работа ерундовая, если она яйца выеденного не стоит.
Поэтому, хоть и с опаской, он все же спросил:
– А если я это найду – что я с этого буду иметь?
– Да ты сперва найди! – рявкнул Третий в обычной своей грубой манере.
– Найдет, найдет! – оборвал его покладистый Второй. – Он будет очень стараться. Правда, Рустам, ты будешь стараться? И когда найдет – получит, к примеру, пять штук баксов. Плюс нашу дружбу, которая тоже немало стоит.
– Десять штук! – выпалил Рустам.
Он считал, что торговаться нужно всегда и везде – и за килограмм черешни на рынке, и в самых серьезных случаях, вроде сегодняшнего. Они же сами, эти узкоглазые, не будут его уважать, если он согласится на первое предложение!
– Десять? – переспросил Второй и переглянулся с напарником. – Хорошо, пусть будет десять. Ты, главное, найди, а там мы тебя не обидим! А сейчас поехали, мы тебя отвезем домой – тебе ведь нужно принять душ и переодеться.
Рустам замолчал и задумался.
То, что эти двое узкоглазых согласились на его цену, не торгуясь, вызвало у него двойственное чувство. С одной стороны, в душе Рустама взыграла жадность. Если они так легко согласились заплатить ему десять тысяч баксов – значит, у них денег куры не клюют, и они так же легко согласились бы и на пятнадцать, а то и на двадцать тысяч. Так что он наверняка продешевил.