И снова в Машиной душе вспыхнул огонек, озарил бесконечную снежную равнину далеким отсветом, стал ярче, ярче…
Эта живая молния снова влила в нее свою силу, свой жар, свою поддержку.
Унылая песня загадочного человека резко оборвалась: он понял, что бессилен совладать с хрупкой девушкой, привязанной к стулу…
– Что же это такое… – проскрежетал холодный голос. – Ей кто-то помогает… Неужели? Неужели это она, та вещь? Отвечай! – загремел он и встряхнул Машу за плечи. – Ты видела ее, прикасалась к ней? Что, что ты видела?
Маша молчала, сжав зубы. Тогда ее мучитель успокоился.
– Что ж, – сказал он по-прежнему скрежещущим голосом, – это даже к лучшему. Ты, посторонний человек, едва прикоснулась к ней – и уже обрела силу. Так что же будет, если я, слышишь, я, сильный и могущественный, обрету ее! А с тобой я разберусь, ты не представляешь, что я еще умею!
Он схватил Машу за плечи и приблизил к ней свое лицо. И уставился ей прямо в душу узкими черными бездонными глазами.
Маша словно вырвалась из собственного тела, поднялась над ним.
Теперь она видела всю подвальную комнату сверху – саму себя, хрупкую, беззащитную, привязанную к железному креслу, беспомощно откинувшую голову.
А рядом стоял черный человек с неуловимым лицом.
Он стоял, склонившись над безжизненным телом Маши, пристально разглядывая ее. Он больше не пел свою волчью песню – должно быть, считал, что она уже сделала свое дело, подчинила девушку его воле.
Рядом с ним стоял второй человек – тот гибкий и опасный убийца, который расправился с Виктором и привез девушку в этот подвал. Он смотрел на черного человека преданным, зачарованным взглядом и слушал его слова.
– Она подчинится моей воле и отдаст нам ту вещь, – говорил Первый. – И тогда справедливость будет наконец восстановлена. В наших руках окажется могучее, непобедимое оружие, по сравнению с которым ядерная бомба – не опаснее, чем детская рогатка. Ты ведь знаешь, сын мой, что в тот раз, сто лет назад, эта вещь выдохнула всего лишь небольшую часть своей энергии, она всего лишь коснулась земли, как самолет во время жесткой посадки – и земля содрогнулась, весь мир услышал ее голос, тайга была повалена на десятки километров! Представляешь, что будет, если высвободить большую часть ее энергии?
– Да, Учитель!
– Мы сможем разговаривать на равных с правителями самых могущественных стран, да что там – на равных! Они будут слушать нас, как дети слушают строгого отца, и сделают все, чего мы потребуем! Мы восстановим справедливость, вернем нашему древнему народу бескрайние земли, которые принадлежат нам по праву, земли, которыми мы владели тысячи лет! Мы вернем нашему народу земли Сибири вместе с их сказочными богатствами. Золото и нефть, алмазы и редкие металлы – все это есть в нашей земле! Мы создадим великую империю Севера, и кто будет во главе этой империи?
– Ты, Учитель!
– Нет, – черный человек чуть заметно усмехнулся. – Не я! Мы! Люди Белой росомахи! Мы построим тысячи святилищ нашей свирепой владычицы! Мы будем приносить ей кровавые жертвы! Весь мир будет покорно лежать у ее ног! Мир обветшал и прогнил, он должен погибнуть – погибнуть или измениться! Люди городов, люди теплых стран изнежены, как тепличные растения, они утратили древнюю силу, они не могут и часа прожить без тепла, без своих удобных жилищ. Они должны переродиться, они должны снова стать сильными и бесстрашными – или умереть, освободив землю для более достойных! Белая росомаха, страшный, неуловимый призрак ночи, призрак заснеженных равнин, станет верховным божеством нового, преображенного мира!
«Сумасшедший! – подумала Маша. – Опасный безумец! И ведь он на самом деле может натворить массу злых дел, может наломать дров, если его не остановить!»
Что-то случилось – и она снова оказалась в своем теле, пошевелилась, открыла глаза.
Черный человек склонился над ней, пристально и подозрительно вглядываясь в ее лицо, отыскивая в нем перемены. И Маша подыграла ему, она встретила его взгляд выражением полной покорности, покорности и смирения.
– Ты поняла наконец, что не имеешь собственной воли? – проговорил черный человек удовлетворенно.
– Да, Учитель! – ответила она покорно.
– Ты сделаешь все, что я тебе прикажу?
– Да, Учитель!
– Очень хорошо! – он повернулся к своему преданному ученику и проговорил: – Развяжи ее.
– Ты уверен, Первый? – спросил тот с сомнением в голосе.
– Что?! – проскрежетал черный человек прежним голосом, напоминающим замерзший металл. – Ты смеешь сомневаться в моих словах? Ты смеешь оспаривать мои приказы?
– Нет, Учитель! – ученик опустил глаза, подошел к Маше и разрезал веревки на ее руках и ногах. Девушка с облегчением вздохнула, потерла затекшие руки, потянулась, восстанавливая кровообращение в онемевших конечностях.
– А теперь, дочь моя, скажи, где находится та вещь, – проговорил черный человек почти ласково.
– Да, я все скажу… – пролепетала Маша. – Только… только это довольно трудно объяснить… я могу нарисовать, если вы, Учитель, дадите мне бумагу и карандаш.
– Конечно, дочь моя! – черный человек мигнул своему ученику, и тот ушел. Маша проследила за ним – он вышел в низкую дверь в дальнем конце комнаты и вернулся через несколько минут, неся остро заточенный карандаш и блокнот.
– И еще… еще, если можно, воды, а то мне трудно говорить, у меня пересохло горло.
Черный человек снова мигнул ученику. Тот вышел.
– Значит, вот где это находится, – начала Маша, делая вид, что раздумывает, – вот мой подъезд… извините, я плохо рисую…
– Ничего, ничего! – поощрительно произнес черный человек. – Я пойму, главное, продолжай…
– Вот здесь – ворота…
Черный человек склонился к самому блокноту. Это был тот миг, которого Маша ждала, миг, к которому она готовилась.
Она сжала карандаш в кулаке и изо всех сил ударила его заточенным концом в глаз черного человека.
Тот дико закричал, закрыл лицо ладонями, а Маша вскочила, оттолкнула его и бросилась к двери. По дороге она схватила один из металлических стульев.
В это время дверь распахнулась, на пороге возник ученик черного человека, в одной его руке была бутылка минеральной воды, в другой – стакан.
С первого взгляда он оценил обстановку и бросился навстречу Маше.
Девушка подняла над головой свой стул и что было сил ударила противника…
Но тот, гибкий, как змея, скользнул в сторону, так что Машин удар только слегка задел его левое плечо. Девушка метнулась к двери, дернула ее на себя…
Но железные руки вцепились в ее горло, сдавили его…
– Это тебе за Учителя! – прошипел убийца, и руки его сжались еще сильнее.