— Где уж тебе. Режим дня не соблюдаешь, питаешься всухомятку.
— Танька! Не тяни резину, чем интересуешься-то?
— Ага! Не выдержал!
— Один-один. В мою пользу.
Я вздохнула. Наша перепалка могла длиться сутками.
— Вчера на сорок первом километре у моста произошла авария. Ты в курсе?
— Естественно. А ты?
Путем неимоверного напряженны воли я проигнорировала очередную нападку и выложила:
— Мне нужно знать: кто владелец «КамАЗа» и что с водителем.
— Первое тебе вряд ли нужно, а второе — я не знаю.
— Не поняла.
— «КамАЗ» у истинных хозяев угнан четверо суток назад. Дать их адрес?
— Спасибо, не надо.
— Мне не жалко.
— Не сомневаюсь. А водитель?
— В кабине «КамАЗа» никого обнаружено не было. Или сей недостойный представитель шоферского профсоюза удрал сам, или его бренные останки заблаговременно до прибытия нашей доблестного ГИБДД умыкнули родственники, друзья или коллеги.
— Складно говоришь, я заслушалась.
— Не ты первая.
— О'кей! Запиши на мой счет плитку шоколада.
— И бутылку коньяка.
— Или.
— Сквалыга. Себе на мартини небось уже заработала тысчонку «зелененьких»?
— Ага, заработала. На бальзам «Биттнера». Угостить?
— Я еще слишком молод для подобных экспериментов. И хорош собой.
Я гнусно захихикала, но Андрей предпочел не обижаться, а нахамить:
— Как насморк? Терминальная фаза? Не умоляй, на похороны не приду: терпеть не могу постных лиц.
— Не дождетесь.
— Отбой! Ко мне заглянуло начальство. Задумаешь поблагодарить, звони попозже.
— Обязательно. От меня отделаться сложно.
— Но можно.
Он первым положил трубку, чтобы я не успела ответить. Мужики как дети.
Не любят проигрывать даже в мелочах. Я встала, потянулась и безумно захотела покурить. Где здесь могут продаваться сигареты? Ах да! За стойкой в летнем кафе. Да бог с ней, с конспирацией. Себя надо баловать, а то и загнуться недолго. Я направилась к заветной цели, не разбирая дороги, как мышонок в мультике на запах сыра.
У стойки скучала та же продавщица. Та же уборщица ковыряла щеткой в углу у кадки с пальмой. Меня они вроде бы не узнали. Я полезла за деньгами, прислушиваясь к их пересудам. На редкость полезные дамочки — находка для шпиона.
— Ну а джип чей? — продолжила прерванную моим появлением беседу продавщица.
— К самому Макару Петровичу гости пожаловали.
— Так хозяин же с час как отчалил. Пронесся мимо, словно на свою свадьбу опаздывал.
— Гости-то не простые, — тетка перешла на шепот. — Должок приехали получить, говорят.
— Да ну?
— Точно. Макар Петрович от греха подальше и смылся.
— Чего ж не заплатит?
— Финансовые трудности, говорят.
— Васильевна, и откуда ты все знаешь?
Уборщица скромно пожала плечами.
— Так я хожу, прибираю за ними. А они на меня и не смотрят.
Я приобрела пачку «Золотой Явы». Других сигарет почему-то в продаже не оказалось. Видать, и правда, трудности. Медленно содрала обертку, закурила и блаженно затянулась. Кайф! Еле сдержав рвущийся наружу кашель, я осталась у стойки, совмещая наслаждение и подслушивание. Разговор тем временем вернулся к гостям и кредиторам сбежавшего Макара Петровича.
— Они там внутри не громят ничего?
— Вроде нет. Сидят культурно, курят. Один только, молодой, ноги на стол положил.
— В ботинках? — возмутилась продавщица. Я хмыкнула. А если у него носки не первой свежести и совестно обувь снимать?
— Угу. В этих, в «саламандерах». Мне-то плевать — со столов официантки сметают. Мое дело маленькое, метла да швабра.
— И долго ждать собираются?
Блеснуть эрудицией уборщица не успела. С грохотом хлопнув дверьми, из кафе вывалились трое разгневанных ребят, все мощной комплекции и одетые, как агенты похоронного бюро. Я услышала много занимательного и поучительного по поводу персоны самого Макарки, его родителей, а также причины и способа его скорой гибели. Ребятки погрузились в помятый джип «Чероки» и, оставив за собой шлейф серого дыма и проклятий, удалились, чуть не столкнувшись с заворачивающим такси. Кое-как избежав встречи с фонарным столбом, такси остановилось. Вылез водитель и, услаждая наш слух новым набором ругательств, занялся осмотром машины. Открылась передняя дверца, и показались длиннющие ноги, обтянутые белыми блестящими колготками. Смело, но непрактично. В такую грязь я посоветовала бы модницам резиновые ботфорты. До подмышек. Вслед за ногами из такси появились и остальные части тела, принадлежавшие высокой худой блондинке в коротком кожаном алом плащике. Нельзя не признать, выглядела она эффектно — яркий тропический цветок на бледном стебле среди серых унылых осенних декораций. Процокав высоченными каблуками, новоприбывшая скрылась в недрах Макаркиной забегаловки.
— О! Гляди-ка, хозяйская баба примотала.
— Вешалка крашеная.
Эти два замечания были сделаны особым, непередаваемым тоном, какой могут себе позволить лишь не слишком устроенные в жизни немолодые женщины по отношению к более юной и удачливой.
— А вырядилась-то! — всплеснула руками Васильевна. — Тьфу, шалава.
— Все равно впустую, — искренне обрадовалась ее собеседница. — Макара Петровича нету. И не скоро, должно быть, появится.
Их треп навел меня на мысль пообщаться с подругой Макарки в целях добычи новой информации. Я выкинула «бычок» и, покашливая, отправилась к входу в кафе. За моей спиной раздался нелюбезный голос продавщицы:
— Эта больная второй день здесь сшивается.
— Может, спереть чего хочет?
— Макар Петрович ее вроде знает.
— Небось проститутка.
— С насморком?!
— Че они, не люди, что ли?
Разговаривали они громко, и я вздохнула с облегчением, только когда за мной захлопнулась тяжелая дверь кафе.
Блондинка сидела за одним из столиков в небольшом уютном зале, отделанном деревянными панелями и украшенном бронзовыми светильниками. Перед ней стояли чашка с кофе и пепельница. Официанток поблизости не наблюдалось. Я села на стул рядом и достала из пачки сигарету. — Прикурить не найдется?
Макаркина подруга, уже с минуту меня разглядывавшая, внезапно улыбнулась и, вынимая из кармана зажигалку, полуутвердительно сказала: