«Наверняка это была галлюцинация, – подумала Надежда, – наверняка китайский профессор загипнотизировал меня… или дал вдохнуть какой-нибудь хитрый галлюциногенный порошок… У них, в Китае, много мастеров на такие дела! Да, конечно, только так можно объяснить то, что я видела!»
Придя к такой трезвой мысли, Надежда немного успокоилась и замедлила шаги. Тут же она представила, как выглядит со стороны: перепуганная, растрепанная… К счастью, впереди показалась дверь с женским силуэтом, и Надежда зашла в туалет, чтобы привести себя в порядок.
Встав перед большим зеркалом, она тяжело вздохнула. Действительность превзошла все ее ожидания: волосы растрепаны, кофточка расстегнулась, глаза безумные, помада смазалась, на щеках – красные пятна… Да еще и чужая кукла в руках…
Кстати, эта кукла…
Даже если схватка фантастических существ привиделась Надежде Николаевне под действием гипноза или какого-нибудь хитрого китайского порошка, то кукла-то – вот она, никуда не делась! И эта кукла – чужая! Надежда вынесла ее из кабинета китайского профессора, вынесла без спроса, без разрешения!
Признаемся откровенно: Надежда Николаевна Лебедева, с виду серьезная и законопослушная женщина не первой, прямо скажем, молодости, в душе была авантюристкой. Она обожала всевозможные криминальные загадки и то и дело ввязывалась в сомнительные и опасные истории. Так, по крайней мере, считал ее муж Сан Саныч. И, по большому счету, он был прав.
Да, Надежда Лебедева часто ввязывалась в сомнительные истории, но она была женщиной кристальной честности и никогда – повторим, никогда – в жизни не брала чужого!
И вдруг – такой позор!
Эта кукла смотрела на нее немым укором…
Хотя нет…
Приглядевшись к кукле, Надежда с удивлением поняла, что кукла смотрит на нее вовсе не с укором, а с благодарностью и надеждой, взглядом своих чудесных темных глаз она благодарит Надежду Николаевну за то, что та спасла ее от страшного человека (если, конечно, это был человек), который уже похитил трех ее сестер, и надеется, что она и в дальнейшем позаботится о ее судьбе…
Надежда Николаевна тряхнула головой, чтобы отбросить это наваждение. Ерунда какая!
Она уже приписывает фарфоровой кукле человеческие чувства и мысли – благодарность, надежду, сострадание… Конечно, все дело в удивительном мастерстве неизвестного китайского кукольника, все дело в том, что он придал лицу этой куклы черты живой девушки, сумел передать тончайшие движения человеческой души…
Нет, как бы то ни было, она должна вернуться в кабинет профессора и вернуть ему куклу!
Однако при мысли о том, чтобы войти в ту полутемную комнату, где совсем недавно на ее глазах происходила фантастическая битва, Надежда почувствовала непреодолимый ужас.
Нет, это выше ее сил!
Может быть, зайти в один из залов музея и незаметно подложить куклу в какую-нибудь витрину? Правда, ее могут застать на месте, так сказать, преступления, и тогда очень трудно будет оправдаться, но, по крайней мере, совесть у нее будет чиста!
Надежда уже почти утвердилась в этой мысли, но тут снова взглянула на куклу – и была поражена. Выражение фарфорового личика резко изменилось. Теперь вместо благодарности и надежды на нем был самый настоящий ужас. И еще мольба – кукла беззвучно умоляла Надежду не делать того, о чем она только что подумала, не оставлять ее в музее, потому что тогда она непременно достанется тому страшному человеку, тому существу с кожистыми крыльями летучей мыши!
– Да что со мной творится! – проговорила Надежда вслух.
Ей мерещатся совершенно немыслимые вещи. Мало того, что ей кажется, будто выражение на лице куклы изменилось, так она еще и вообразила, будто кукла читает ее мысли!
Нет, нужно взять себя в руки и начать трезво рассуждать. Конечно, все имеет вполне реальные объяснения. С фантастической схваткой Надежда уже разобралась: наверняка это был гипноз или какое-то дурманящее вещество, вызвавшее у нее такую удивительную и красочную галлюцинацию.
С куклой дело обстоит еще проще: китайский кукольник так мастерски сделал лицо, что оно при разном освещении, в разном ракурсе может передавать самые разные выражения – и благодарность, и страх, и еще десятки других эмоций. А уж насчет того, что кукла может читать мысли – это полная ерунда, это Надежда сама выдумала под влиянием разыгравшегося воображения.
Внушив себе такие утешительные мысли, Надежда положила куклу на край раковины и постаралась привести себя в порядок. К счастью, в сумочке было все необходимое. Она причесалась, умылась, подкрасила губы и снова оглядела себя в зеркале.
Конечно, вид был не самый лучший – красные пятна на щеках никуда не делись, и волосы не удалось уложить как следует, но сейчас она, по крайней мере, не выглядела так, как будто только что сбежала из сумасшедшего дома, и не вызывала у первого встречного желания немедленно поместить ее обратно.
Надежда постаралась успокоиться, взяла куклу и вышла в коридор с четким намерением вернуться в зал музея и положить куклу в какую-нибудь витрину.
Но тут с ней случилось что-то странное. Ее ноги словно налились свинцом, каждый шаг давался с невероятным трудом, как будто ей приходилось преодолевать сопротивление плотной и тяжелой среды.
Для интереса Надежда попробовала повернуть в обратную сторону, к выходу из музея… И ноги сами понесли ее, в долю секунды она прошагала половину коридора!
Да что же это такое? Надежда снова заставила себя развернуться, направилась обратно к залам выставки – и ноги снова налились свинцом, каждый шаг давался с невероятным трудом!
Надежда взглянула на куклу. Теперь на ее нежном фарфоровом личике было самое настоящее отчаяние!
– Так это твои проделки? – проговорила Надежда вполголоса, и ей показалось, что темные глаза куклы чуть заметно прикрылись в знак согласия.
– Но я не могу унести тебя из музея! – воскликнула в сердцах Надежда. – Это будет самая настоящая кража!
На лице куклы проступила мольба.
Надежда попыталась сделать еще один шаг, но теперь ноги вовсе не слушались ее. Мало того, ей стало тяжело дышать и сердце мучительно забилось где-то в горле, как будто она только что пробежала целую автобусную остановку с двумя тяжелыми сумками в руках, да еще с рюкзаком за спиной.
– Твоя взяла! – прошептала Надежда, развернулась и шагнула к выходу…
И тут же дышать стало легко, сердце забилось ровно и спокойно, и ноги сами понесли ее вперед.
Надежда Николаевна чуть не заплакала от бессильной обиды: вредная кукла сумела-таки настоять на своем, сумела заставить поступиться принципами, толкнуть ее, законопослушную, порядочную женщину на правонарушение!..
Оставался и еще один неприятный момент: на выходе из музея наверняка есть охрана, которая ни за что ее не выпустит с куклой в руках…
В это время Надежда поравнялась со стендом, на котором были вывешены фотографии всех проходивших в музее мероприятий. Тут же стоял столик, где стопкой лежали музейные проспекты. Надежда взяла самый большой проспект и завернула в него куклу. Так она, по крайней мере, не сразу бросалась в глаза…