«Лео, Себастьян и Даджи».
Надпись сделана карандашом, в правом верхнем углу на обороте фотографии. Она едва просматривается даже в мощном свете «Mag-Lite». Главные герои снимка — оба близнеца и кошка. Кошка устроилась на руках у близнецов, и вряд ли ее зовут человеческим именем Лео или человеческим именем Себастьян.
А вот Даджи подходит ей больше всего. Когда-то мама рассказывала Алексу о кошке, которую звали Маджи, эта представительница семейства кошачьих украсила ее детство и была чрезвычайно деликатна и умна. Прожила она по кошачьим меркам довольно долго, что-то около пятнадцати лет. Впечатлительная мама так тяжело пережила ее смерть, что поклялась никогда больше не заводить животных, и клятву свою сдержала. Вот и пришлось Алексу и Кьяре удовлетворять зуд общения с меньшими братьями на стороне, вне стен дома, под сенью ложных нарциссов. Даджи недалеко ушла от Маджи, это типичные кошачьи клички. И если животное со снимка зовут Даджи, а одного из близнецов — Лео, то другой близнец обязательно окажется Себастьяном. Придя к такому умозаключению, Алекс остался чрезвычайно доволен собой.
Мумия в кресле обрела имя, Лео — брата, а Алекс — самое начало их жизненной истории. Ну, почти начало, на самой первой фотографии близнецам не больше трех. На фотографии с кошкой им около пяти. Алекс пытается найти в детских чертах сходство со взрослым Лео, образ которого может вызвать в памяти в любой момент.
Попытки оказываются тщетными, что совсем уже странно. Весь предыдущий опыт подсказывает ему, что это — странно. Кьяра была похожа на саму себя еще в младенчестве, то же можно сказать об Алексе, или он недостаточно хорошо изучил Лео? Так часто думал о нем, что образ стерся от почти ежедневного, ежечасного употребления?
Нет, слава богу — нет!
Лео становится самим собой в семь. Примерно в это время у Алекса выпал первый молочный зуб, а мама вляпалась в ужастик «Дом часов». У Лео, судя по щербатой улыбке, тоже выпал первый молочный зуб, у Себастьяна, напротив, с улыбкой все тип-топ. Либо зубы еще не начали выпадать, либо уже сменились. Но, может быть, Алекс неправ и просто поменял Себастьяна и Лео местами: они ничем не отличаются друг от друга, их костюмчики абсолютно идентичны, как и выражение лиц.
В костюмчиках обязательно присутствует элемент, так или иначе связанный с морем: бело-синее сочетание тканей, отложные воротники в полоску, крошечные якоря на манжетах, курточки, стилизованные под бушлаты. Шапки с помпонами тоже напоминают моряцкие, не хватает только черной ленты, на которой золотом выведено что-нибудь многообещающее — «KAREN ANNE», к примеру.
Или — «LEVIATHAN».
Отрочество Себастьяна и Лео, если судить по фотографиям, проходит в окружении яхт. Вернее, одной яхты, но надежде Алекса встретиться с «Левиафаном» или «Карен Анн» не суждено оправдаться. Яхта носит совсем другое имя, гораздо более прозаическое: «Jupiter». Шапочки с помпонами повзрослели вслед за близнецами, они до сих пор украшают их головы, хотя в обществе «Юпитера» братья фотографируются полуодетыми. Частенько их наряд составляют лишь светло-серые льняные штаны и спасательные жилеты. Иногда под жилеты удается протиснуться свитерам грубой вязки — с кожаными налокотниками и кожаными застежками у горла. Снимки с яхтой занимают чуть больше трети альбома, и нет ни одного, где близнецы были бы сняты по отдельности.
Они всегда вместе, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, а иногда и ближе, — и их по-прежнему невозможно различить. Почти невозможно. Одинаковый рельеф мышц, одинаковые жесты, одинаковые улыбки. Лео всегда казался тихому и спокойному Алексу чересчур избыточным во всем — его энергии, его физической силы хватало на двоих. Объяснений этому может быть масса, одно из них кроется в альбоме: Лео проживает не только свою жизнь, но и жизнь своего немощного брата.
История угасания Себастьяна в этом фотографическом пантеоне не представлена. Возможно, это было вовсе не угасание; возможно, то, что усадило его в кресло и сделало мумией, куклой, связано с травмой. Компрессионный перелом позвоночника или что-то еще; подобные вещи случаются с людьми, ведущими активный образ жизни. Чрезмерно активный.
Юные Лео и Себастьян были сторонниками именно такого образа жизни. Они не только управлялись с яхтой, но и занимались скалолазанием, водили гоночные болиды, прыгали с парашютом, — и все это отражено в альбоме. Одна из фотографий особенно нравится Алексу, она сделана в воздухе, кем-то третьим, потому что в кадр попали оба парашютиста — Лео и Себастьян. На их запрокинутых вверх лицах застыло выражение счастья, их руки — по доброй традиции — сведены вместе, парашюты вот-вот раскроются.
Что, если парашют Себастьяна не раскрылся или раскрылся слишком поздно?
Достаточно перевернуть страницу, чтобы узнать это, хронология в альбоме (от детства — к отрочеству и юности) соблюдается неукоснительно. И Алексу требуется мужество, чтобы перевернуть чертову страницу: история братской любви и нежности почему-то трогает его, и он хотел бы держать кого-то за руку. Рука Кьяры, хоть она и не по-женски крепка, для этого подходит мало.
В тот прыжок все обошлось.
На следующей странице Лео и Себастьян предстают перед Алексом в добром здравии, такие же улыбчивые, как всегда. На этот раз они сидят на лошадях. Обе лошади — чрезвычайно ухоженные, обе — немыслимой красоты. То же можно сказать о близнецах.
Что, если одна из красавиц (та, что была под Себастьяном) — понесла?..
Чем взрослее становятся близнецы, тем сложнее Алексу переворачивать страницы: он постоянно ждет дурного известия от Сэба. С Сэбом вот-вот случится что-то непоправимое (Алекс уже знает — что), и разом закончатся все яхты, парашюты, лошади, отвесные скалы и гоночные болиды. Но они все не кончаются, вот уже и Лео стал почти таким, каким Алекс впервые увидел его; вернее — два Лео, молодой человек по-прежнему не в состоянии отличить одного близнеца от другого.
Еще одна странность состоит в том, что в окружении Себастьяна и Лео почти нет живых существ. Исключение составляют лишь мужчина и женщина (со снимка, которым открывается альбом), кошка Даджи и две лошади.
Все.
Никаких друзей, никаких девушек; инструкторы по верховой езде и скалолазанию так и не почтили снимки своим присутствием. Больше того, в кадр ни разу не попали даже случайные прохожие, персональная вселенная двух близнецов совершенно пустынна. Она населена лишь рукотворными механизмами и нерукотворными ландшафтами, ничего другого здесь нет. Да и кошка Даджи кажется забредшей сюда случайно, она не оставила близнецам воспоминаний, которые оставила матери Алекса кошка Маджи.
А вдруг Даджи внезапно умерла от панлейкопении (единственная, известная Алексу кошачья болезнь), и близнецы, подобно маме, поклялись себе, что никогда больше не заведут себе домашних любимцев? Это объясняет отсутствие мелких животных, но не объясняет отсутствие девушек и друзей. Могло бы объяснить, но проводить параллели между Даджи и людьми Алекс все еще не решается.
Последняя фотография в альбоме, слава богу!..