Лицо, мелькнувшее в просвете стеллажей, и есть заинтересованная сторона. В лучшем случае оно заинтересовано не выдать своего присутствия, а в худшем… извести пришельца с верхних этажей.
Если бы дело обстояло иначе, обитатель подвала давно бы дал знать о себе. Он точно не друг. Не Лео, не Кьяра — пропавшую сестру и пропавшего метеоролога Алекс узнал бы сразу. Что, если это убийца Джан-Франко?
От этой мысли — простой и в то же время совершенно логичной — волосы зашевелились у Алекса на голове. Убийца спрятался в подвале еще до лавины; метнулся сюда, услышав, как хлопнула входная дверь. Откуда ему было знать, что Алекс пришел в «Левиафан» один, а вовсе не в компании других людей?
Глупости.
Чушь, бред.
Понять, что в дом вторгся одиночка, не так уж трудно: в компании принято весело гудеть на разные голоса. Но голос Алекса, взывавший к хозяевам, оказался единственным. Да и потом, когда Алекс надолго застрял в зале с камином и даже умудрился заснуть у огня (преступная неосмотрительность!), ни одна душа к нему не присоединилась. И убийца, будь он в доме, мог легко справиться с Алексом, тем более спящим. Но он не сделал этого, предпочтя отсидеться в подвале. Этот человек не убийца, а… такой же трус, как и Алекс! Существует еще вариант трусливого убийцы, но он совсем из области фантастики. Для того чтобы полоснуть по горлу крепыша и завсегдатая качалки Джан-Франко, требуется не только сила и хладнокровие, но и мужество. Способ, которым он был умерщвлен, и последующие циничные манипуляции с телом тоже свидетельствуют о хладнокровии левиафановского душегуба.
Он не стал бы прятаться, нет!
Он попытался бы устранить Алекса как ненужного свидетеля, вот и все! Хлипкий продавец рубашек проигрывает бармену по всем физическим параметрам и характеристикам, так что особого труда это бы не составило.
Или у убийцы припасен для Алекса совсем другой финал?
Алекс, уже несколько минут неподвижно сидевший на полу, сунул руку за спину, под ремень — именно там (со времен инспекции арсенала) находилась ракетница. Потревоженная упаковка с галетами предательски зашуршала, и это был единственный звук, едва ли не эхом отозвавшийся в тишине подвала. Вот черт, человек за стеллажами никак не проявляет себя. Самый настоящий ниндзя!
Крепко сжав ракетницу в руке, Алекс решился-таки подать голос:
— Выходите! Предупреждаю, я вооружен и буду стрелять на поражение! Выходите!..
Сотрясание воздуха оказалось совершенно напрасным: ниндзя так и не ответил на призыв. Означает ли это, что с минуты на минуту можно ожидать вероломного нападения с тыла? На всякий случай Алекс сменил ракетницу на топор — в случае нападения он намного надежнее, чем пустышка, заряженная сигнальным патроном. По его ощущениям прошло едва ли не полчаса, но никто на него так и не напал.
Осмелев, молодой человек снова включил фонарик и направил его луч туда, где впервые столкнулся с лицом неизвестного. Алекс не ожидал увидеть его снова, но оно тем не менее проступило.
Надо же быть таким дураком!
Надо быть полным, абсолютным идиотом, чтобы потратить кучу времени на фантом. Тот, кого Алекс принял за человека, по большому счету человеком не являлся.
Таинственный и бесшумный ниндзя оказался частью искусно выполненного граффити. Граффити украшало стену за стеллажами, и теперь, рассматривая его, Алекс недоумевал: как можно было не отличить живое лицо от рисованного? Воистину, у страха глаза велики.
Как давно он не смеялся?
Алекс не из тех, кто в состоянии громко расхохотаться, это слишком сильная эмоция. К тому же она привлекает к хохочущему излишнее внимание. А Алекс вовсе не тот человек, на котором концентрируются взгляды — нужные и совершенно ненужные, он всегда был застенчив. Всегда находился в тени, а самую длинную тень отбрасывала прекрасная и яростная Кьяра. Эту тень и за день не обойдешь, и пришлось бы воспользоваться каким-нибудь сверхскоростным транспортом, чтобы достигнуть ее границ. Впрочем, Алекс честно пропускает все поезда, идущие к границам Великой Тени; прибывает не на те вокзалы, игнорирует объявления по громкой связи: «Пассажир Алекс N., срочно явитесь на посадку!» Дальние путешествия не для него, Алексу неплохо живется и так. Быть на виду — призвание Кьяры, Алекс же всегда интуитивно опасался этого.
Но теперь он рассмеялся, как рассмеялась бы Кьяра, — громко, победительно, запрокинув голову и запустив пальцы в затылок. Смехом он изживал страх, и, хотя до конца избавиться от него не удалось, Алексу полегчало.
Впервые за последний час, а то и несколько часов.
Физиономия парня со стены показалась ему знакомой: неизвестный художник был неплохим портретистом и сумел втиснуть реальные черты в слегка утрированный, почти мультяшный образ. Кого он изобразил? Кого-то, с кем Алекс уже сталкивался. Знакомство скорее шапочное, чем близкое. Неужели чести быть запечатленным удостоился один из напарников комиссара Рекса?
Нет.
Всех напарников суперпса Алекс изучил вдоль и поперек, и они не имеют никакого отношения к граффити. И это не Аль Пачино, не Джон Траволта, не Джордж Клуни. И уж тем более не Лео, но этот человек имеет отношение к Лео.
Себастьян и кошка Даджи отпадают.
Кто тогда?
Игнасио, вот черт! Ну конечно же, гениальный инженер Игнасио, сотворивший из «Левиафана» конфетку и одно время претендовавший на звание лучшего друга метеоролога. Меньше всего Алекс ожидал увидеть здесь Игнасио, и вот — пожалуйста! Дрянной инженеришко тут как тут, незримо поддерживает дом, пусть и в таком окарикатуренном виде.
И улыбается Алексу самодовольной улыбкой.
Хотя нет… Улыбка вовсе не самодовольная. Скорее, хитроватая, как будто Игнасио знает что-то такое, что обычному человеку знать не положено. К тому же она разрезана пополам поднесенным к губам пальцем.
Тссс. Все то, о чем я вам сказал, должно остаться между нами.
Жаль, что Алекс не успел к началу разговора.
Игнасио — всего лишь составляющая часть всего панно, хотя и центральная. Круг света, который отбрасывает фонарик, то и дело выхватывает более мелкие детали настенной росписи: горная гряда на заднике, дно ущелья на переднем плане — по нему протекает довольно условный зигзагообразный ручей. Очевидно, тот самый, что снабжает водой плато. А систему водоснабжения придумал не кто иной, как Игнасио, и все же… Это не повод, чтобы украшать его изображением стены дома. У ручья сгрудился десяток птиц, похожих на орлов. Что делают у ручья орлы, да еще в таком количестве — не совсем ясно. Никакой другой живности поблизости нет, людей тоже.
Игнасио — единственный представитель рода человеческого, и это снова кажется Алексу неправильным. Логичнее было бы нарисовать здесь Лео (как владельца «Левиафана») и Себастьяна (как его жителя). Да и Боно, пропавший вслед за хозяином сенбернар, был бы более уместен, чем какие-то там невнятные хищные птицы. И если уж картинка худо-бедно отражает местный пейзаж, куда подевался сам «Левиафан»? И кто автор граффити?