Тот самый неизвестный художник, что нарисовал моряка и птичку? При сильном желании можно обнаружить сходство в манере письма, но такого желания у Алекса не возникает. Он и так слишком надолго задержался в подвале, а его ждет Себастьян.
И запертая комната на втором этаже.
Но сначала нужно проведать несчастного инвалида.
* * *
…С Себастьяном все было в порядке.
Во всяком случае — на первый взгляд. Опасения Алекса, что мумия вывалилась из кресла, оказались напрасными. Она встретила пришедшего в той же позе, в которой тот оставил ее. Даже плед не сдвинулся с места ни на сантиметр, и складок на нем не прибавилось. Что же за звук в таком случае услышал Алекс, находясь в подвале? Сквозняк, учитывая постигшую «Левиафан» катастрофу, исключается. Неосторожные телодвижения со стороны паралитика — тоже. Какой-нибудь толстый фолиант, упавший с самой верхней полки? Но для падения нужны предпосылки, а их нет и быть не может.
Они с Себастьяном здесь не одни?
Ну да. Не одни. Есть еще тело Джан-Франко в душевой кабинке. И призрак, оставшийся за стеклом. Выкладывая принесенные продукты на письменный стол, Алекс думал именно о них — о призраке и покойном (мертвее мертвого) бармене. Могло ли так случиться, что тело сорвалось вниз? Просто не выдержала веревка или ремень, за который оно было подтянуто к трубе (Алекс не помнит в точности, что это было — веревка или ремень). Как бы то ни было, крепление оборвалось, и Джан-Франко рухнул на поддон кабинки. Могли ли произойти такое?
Могло.
Наверное, Алекс поступил не по-христиански, оставив беспомощного Джан-Франко висеть, словно тот свиная туша в холодильнике. С другой стороны, он и не должен был прикасаться к трупу, для этого существуют профессионалы из полиции. А им как раз важна неискаженная картина преступления. Важно, чтобы под ногами не путались отпечатки пальцев невинных людей, оттесняя на задний план отпечатки пальцев виновных. Займись Алекс трупом, он бы оставил множество ненужных следов и все бы испортил. И, черт возьми…
он не хочет им заниматься!
Он — простой парень, и психика его не приспособлена к таким потрясениям. Максимум, что может сделать Алекс, — посочувствовать Джан-Франко, стоя в отдалении, у раковины или унитаза. Посочувствовать Ольге, которая еще не знает, что брат — ее надежда и опора — мертв. Но больше всего Алекс сочувствует сейчас себе.
Это он нуждается в помощи. Он, а не Джан-Франко, которому теперь уже все равно, что происходит вокруг, хоть бы и все призраки мира водили хороводы поблизости от душевой кабинки; хоть бы и убийца снова навестил его. Джан-Франко только бы посмеялся. Правда, улыбка и сейчас не сходит с его горла.
Убить дважды невозможно.
Что же касается разболтанного привидения в тоннеле — может, его и вовсе не было? Пробиваясь к свету, Алекс потратил слишком много сил, он был взвинчен и мог принять за очертания фигуры все, что угодно: тени, отблески, закатанные в снег предметы. Да и мысли о проклятом месте душевному равновесию не способствуют. К тому же Алекс, как истинный фанат сериала «Комиссар Рекс», не слишком-то верит в сверхъестественное, ни одного случая со вмешательством потусторонних сил ни суперовчаркой, ни ее напарниками зафиксировано не было.
После такого духоподъемного (особенно в части привидений) экспресс-анализа Алекс немного приободрился. И решил, что самое время позавтракать перед походом на второй этаж.
— Хотите перекусить, Себастьян? Не знаю, что вы предпочитаете по утрам, но у меня есть консервы. Ветчина и рыба. Хлебцы. Вода… Выбор не самый роскошный, я понимаю.
Любое обращение к калеке дается Алексу с трудом. Неизвестно, понимает ли Сэб хотя бы малую часть из того, что ему говорят. Если и понимает, то выборочно, и уловить систему в его спонтанных реакциях невозможно. Близнец Лео остался совершенно равнодушен к известию о том, что все находившиеся в доме люди пропали. С такой же отстраненностью он встретил сообщение Алекса о лавине. И лишь упоминание о делах давно минувших дней (в них фигурировала кошка по имени Даджи) вызвало хоть какой-то резонанс. Впрочем, «хоть какой-то» — не совсем точное определение.
Себастьян был взволнован по-настоящему, он едва не захлебнулся собственной слюной.
Что же происходит в голове у чертового паралитика? В заброшенном доме, войти в который у Алекса нет никакой возможности? У Даджи наверняка имеется лазейка. Была лазейка и у Лео, что неудивительно. Алекс же обречен топтаться на пороге. С никому не нужными хлебцами в руках.
Вряд ли они составляют рацион Себастьяна.
И беспомощных людей полагается кормить, есть без посторонней помощи они не в состоянии. С чего в таком случае начинается кормежка?
С подноса. С тарелок, глубоких и мелких. Со столовых приборов, которые придется поочередно (вилка-ложка-ложка-вилка) всовывать в пасть мумии, лучше бы ее и вовсе не было!..
Лучше бы она присоединилась к покойному Джан-Франко, а уж с потрясением от увиденного (два мертвых тела вместо одного) Алекс как-нибудь бы справился.
Не-ет.
Это ужасные мысли. Порядочный человек так думать не должен, а ведь Алекс всегда считал себя порядочным человеком. За всю свою жизнь он не совершил дурного поступка, не сподличал; он старался делать людям добро, и не его вина, что старания эти не так уж часто достигали цели. Пользы от тебя немного, но и вреда особого нет, — иногда говорила Кьяра. В такие моменты Алекс обижался на сестру, но никогда не хамил ей, не впадал в гнев или истерику. А все потому, что он нежно любит Кьяру. И нежно любит родителей, и всегда был почтителен со своими работодателями. И внимателен к любому, кто заглядывает в его магазинчик.
Но все это больше не актуально. Волею судьбы Алекс отрезан от здоровых и дееспособных людей. И вынужден коротать время в обществе человека, который даже не в состоянии обслужить сам себя. Следовательно, забота о нем падает на плечи Алекса, большей несправедливости и придумать невозможно! Ведь рано или поздно придется столкнуться с физическими проявлениями немощи, готов ли к этому Алекс?
Поживем — увидим.
Во всяком случае, никаких неприятных запахов от Себастьяна не исходит (если вынести за скобки камфару), он выглядит опрятно, и одежда на нем добротная и чистая. А свитер и вовсе той же марки, что и летняя куртка Лео, — «Aeronautica Militare», мумии такая дорогая вещь ни к чему…
Не-ет.
Это ужасные мысли. Но и Лео поступил ужасно… ужасно неосмотрительно, затащив больного человека на вершину, пусть даже это и его брат-близнец. На горной вершине нет никаких сиделок, «скорой помощи» сюда не добраться. А если она и доберется, то будет совсем не скорой; Алекс злится на Лео, злится по-настоящему. И даже полоса на шее брата не извиняет Лео: легче всего спрятаться за спиной у смерти, переложив свои проблемы на кого-то другого. Особого ума для этого не надо!
Консервы открываются безо всякого труда — стоит лишь потянуть за кольцо на жестяной крышке. В больничном закутке нашлась и кое-какая посуда: несколько тарелок, глубоких и мелких, когда-то составлявших столовый сервиз. Тарелки выглядели бы совсем просто, если бы не вензеля и маленькие короны. На одной из полок Алекс обнаружил вилки и ложки с такими же вензелями: столовое серебро, не иначе!.. У Алекса тоже есть серебряная ложка — подарок крестной, тети Паолы. На ложке выгравировано его имя, и лет ей столько же, сколько и Алексу. А столовые приборы Лео и Себастьяна еще старше, и они — красивые. Изысканные и утонченные, если такое определение вообще подходит к посуде. Ее наличие предполагает семейные обеды за столом, покрытом льняной скатертью: белоснежной, накрахмаленной. К посуде прилагаются свежесрезанные цветы в огромных вазах. Кольца для салфеток в виде головы дельфина или антилопы. Алекс так и видит этот дельфиний семейный обед: близнецы Лео и Сэб, разделенные столом. Их родители, разделенные столом. За таким обедом можно было бы умереть от скуки, если бы не кошка по имени Даджи. Она свободно перемещается от одного участника трапезы к другому, время от времени вспрыгивая к ним на колени. Матери и отцу близнецов не очень-то нравится такое поведение, зато дети счастливы.