Вот тут-то я и решил обрадовать свою собеседницу.
— А он хочет всего-навсего, — произнес я вкрадчиво, — чтобы любезнейшая Анна Николаевна с помощью имеющегося у нее ключа от дома адвоката впустила меня к нему в квартиру, чтобы я мог посмотреть на место преступления.
— Что?!! — вскричала «неопытная девушка», сразу отбросив шутливый тон, на который поневоле сбилась в разговоре со мной. — Вы с ума сошли, Игорь! Вы понимаете, что это невыполнимая просьба?
Я прикинулся дураком:
— Это почему же?
— Как почему?! — продолжая возмущаться, воскликнула Налётова. — Это же противозаконные действия. Квартира чужая, ее хозяина нет в живых. Вы… вы… — помедлила она, подыскивая подходящий аргумент, чтобы отказать мне, — можете взять что-нибудь из дома, а это уже воровство!
— Ой, не говорите глупости, Анна Николаевна! — произнес я с нарочитой небрежностью. — Какая кража? Вы войдете в квартиру вместе со мной. Я вам обещаю, что ничего не возьму.
— И все равно, нет! — категоричным тоном заявила Налётова.
Но нахальства мне не занимать. Я прокашлялся и спокойно произнес:
— В таком случае я сегодня же отвезу в полицию запись с видеорегистратора, свидетельствующую о том, что вы в момент убийства адвоката были в его квартире.
Разумеется, запись ничего не доказывала, потому что убийство произошло, как известно, в 00.15, а Налётова была в квартире адвоката в 00.30, но Анна не знает о том, что полиции известно точное время смерти Крутькова.
— Но я ни в чем не виновата, Игорь! — будто порох вспыхнула Налётова.
— Вот вы и будете в полиции это доказывать, — жестко произнес я. — Кроме того, все ваши знакомые и близкие узнают, что вы были любовницей Крутькова.
Поражаясь моему коварству, Анна промолвила:
— Ну как вам не стыдно, Игорь? Вы же обещали молчать. Это не мужской поступок.
Я вздохнул:
— Что поделаешь, Анна Николаевна.
— Это шантаж, в конце концов! — воскликнула женщина, понимая, что я непреклонен в своем решении обнародовать кое-какие подробности из ее жизни.
— Я знаю, но у меня нет иного выхода, — признался я с притворным смирением.
Целую минуту Налётова молчала, сопя в трубку, прикидывая все «за» и «против» выполнения выставленного мною ультиматума. Потом наконец объявила:
— Хорошо, когда встретимся?
— Через полчаса у дома адвоката Крутькова. — Когда я заговорил, в моем голосе не было торжества. Все же я нехорошо поступал, шантажируя женщину. Но что делать, иной раз добиваться правды приходится и таким недостойным порядочного человека путем. Надеюсь, Бог простит мне мои прегрешения на том свете, так как делаются они во имя спасения невиновного человека.
Отключив мобильник, я сунул его в карман, быстро покинул спорткомплекс, сел в автомобиль и отправился к дому, где проживал ныне покойный адвокат. День у меня сегодня был под завязку забит тренировками, вырваться с работы я не мог, а потому намеренно позвонил Налётовой не утром или днем, а в конце рабочего дня и сразу же выехал, чтобы у всполошившейся женщины не было возможности попасть в дом адвоката раньше меня и спрятать или, наоборот, подкинуть кое-какие бумаги. Ангелину с собой брать не стал, она как-никак раздражающий фактор для Налётовой, которая видела в девушке не так давно соперницу, и хоть адвокат уже мертв, у женщин в этом плане память крепкая и сердить лишний раз Налётову не хотелось. Учудит еще что-нибудь непредсказуемое тигрица, несмотря на то что я ее уже укротил.
Мой план сработал, и мне удалось приехать к дому Крутькова раньше Налётовой. Я дождался, когда ее темно-синий «Ниссан» подкатит к дому и остановится на стоянке, и направился к ней. Покинула автомобиль и Налётова. На ней был черный кожаный плащ нараспашку, серый брючный костюм, белая блузка, туфли на высоком каблуке. Черные густые волосы рассыпаны по плечам. Даже в сумерках был заметен вечерний макияж. Черт побери, эти богатые в любое время суток выглядят превосходно. Ведь не знала же она, что я неожиданно выдерну ее из дому, а гляди ж ты, смотрится как картинка. Наверняка, если приехать к ней ночью и поднять с постели, она выйдет к тебе вот в таком же ухоженном виде и парадной одежде. Положение обязывает в любой момент быть готовой к выходу в свет. Да и деньги позволяют.
— Вы толкаете меня на преступление, Игорь! — недовольным тоном сказала женщина, захлопывая дверцу машины.
— К сожалению, Анна Николаевна, преступление уже совершилось, — констатировал я невесело. — Я пытаюсь его раскрыть, а вы помогаете мне в этом. Прошу! — я протянул руку в сторону дома.
Повинуясь моему жесту, Налётова прошла вперед. Я двинулся следом. В этот раз звонить в домофон и просить кого-нибудь, чтобы открыли дверь, не пришлось. У Налётовой был ключ от электронного замка, поэтому мы с его помощью открыли дверь, прошли в подъезд и в лифте поднялись на двенадцатый этаж. На площадке находились всего две двери, моя спутница остановилась у правой и заколебалась — открывать или не открывать дверь.
Я поторопил:
— Решайтесь, Анна Николаевна! Негоже торчать в подъезде, вдруг кому-нибудь попадемся на глаза.
Женщина вздрогнула, сунула ключ в замочную скважину, повернула его и, открыв дверь, вошла внутрь. Я проскользнул за нею. Налётова нащупала в темноте выключатель, нажала на него — вспыхнул свет.
Ого! Вот это хоромы! Квартира была сдвоенной, явно на завершающем этапе строительства спланированной под индивидуальный заказ, она состояла из прихожей, гостиной, кабинета, спальни, кухни и столовой. Все, в общем-то, как в обыкновенных домах, только, учитывая, что квартира была сдвоенной, все помещения были в два раза больше обычных. Это я заметил сквозь приоткрытые в комнаты двери. Вся мебель высшего качества, современная, дорогая — кучеряво, однако, жил адвокат. Вот только жаль, что не сумел долго попользоваться заработанными им благами. Молодым относительно умер, даже семьи не было и наследство-то бедолаге некому оставить. Впрочем, было бы что оставлять, наследники всегда найдутся.
Я покопался в своей небольшой кожаной сумке через плечо, с которой никогда не расстаюсь, достал оттуда прихваченные в ДЮСШ на входе две пары бахил, одну протянул Налётовой.
— Надевайте, не надо лишний раз топтать здесь, — распорядился я, надел бахилы, затем достал из той же сумки резиновые перчатки, которые для таких вот случаев ношу с собой, натянул их на руки, тщательно расправив пальцы.
— Однако вы предусмотрительный, — заметила Налётова, с удивлением наблюдавшая за моими манипуляциями.
— Профессия сыщика обязывает, — заявил я и поддержал под локоть женщину, которая, стоя на одной ноге и надевая на вторую бахилу, покачнулась.
— Итак, что вам здесь надобно? — принимая мою помощь как должное и даже не поблагодарив меня, сказала Налётова, твердо становясь на обе ноги.
Я развел руками: