– Мне тоже, – наконец произнесла Кэрри.
– Значит, у нас все хорошо?
Сердце стучало все быстрее, а он ждал ответа. Никакая работа не стоит того, чтобы ставить под удар их отношения.
– У нас всегда все хорошо, Райан.
– Я тебя люблю. Но ты же это знаешь, правда? – тихо сказал он.
– Я тоже люблю тебя, ковбой.
После телефонного разговора Кэрри вышла на террасу, Ангела поплелась следом. Девушка надеялась, что свежий ветер немного прочистит голову. До сих пор она чувствовала себя на равных с Райаном Локом. Они это не обсуждали, просто так сложилось. Однако сейчас она казалась себе девочкой, которая боится, что ее дружок трахается после школы с кем-то другим.
Она ревновала и ненавидела себя за это чувство. Она ненавидела себя за сомнения. Но хуже всего другое: угроза ее отношениям с Райаном, особенно в лице такой женщины, как Рейвен, не оставляла камня на камне от уверенности Кэрри и всех ее феминистических убеждений.
Когда она думала о Рейвен, ей не приходило в голову, что в порноиндустрии на всех женщин смотрят, как на кусок мяса. Кэрри не думала о том, каких усилий стоило новой клиентке Лока не просто выжить в этом мире, но и выстроить жизнь для себя и своего брата. Все ее мысли о женщине, которую сейчас защищал Лок, сводились к одному слову: «шлюха».
Кэрри вернулась внутрь и подошла к обеденному столу. Он стоял перед одним из высоких, от пола до потолка, окон, с видом на черно-синюю безбрежность Тихого океана. Кэрри раскрыла свой «Макбук Эйр» и села. Ангела, посапывая, устроилась у ее ног.
Она открыла браузер – по умолчанию в качестве поисковой системы стоял Google, – ввела имя, которое назвал Лок, и нажала на кнопку ввода. Поиск выдал около миллиона ссылок. Первым делом она открыла статью в «Википедии». «Википедия» не всегда содержала точную информацию, зато давала хороший обзор. Она и Лок углублялись в незнакомый мир, и, как журналист, Кэрри хотела быть объективной. Она принялась за вступление, и объективность начала медленно растворяться в отвращении.
Статья начиналась так:
Винс Вайс [5] (Пол Аронофски, родился 6 августа 1956 года в Солт-Лейк-Сити, штат Юта) – актер, продюсер и режиссер фильмов для взрослых, получивший известность благодаря своим фильмам в гонзо-стиле [6] , в которых обычно снимались молодые актрисы, новички в индустрии. Хотя все актеры в фильмах старше восемнадцати, сюжеты фильмов обычно вращаются вокруг несовершеннолетних девушек. Актрисы в его фильмах часто одеты как школьницы или девочки-скауты, и, по словам Вайса, он сознательно подбирает актрис, которые «выглядят как несовершеннолетние, как школьницы-бэбиситтеры, потому что парни ведутся на них, даже если боятся признаться».
Вайса критикуют, в том числе представители порноиндустрии, за симуляцию насилия в фильмах, где женских персонажей часто вынуждают к сексуальным сценам явно против их воли. Удушение, рвота и изображение изнасилований – характерные черты фильмов этого режиссера. Некоторые актрисы утверждали, что Вайс совершал над ними сексуальное насилие во время съемок фильма, однако никто не предъявлял ему обвинений.
Продюсерская компания Вайса, вместе с прочими подработками, сделала его мультимиллионером.
Там было еще много, но Кэрри перестала читать. Она встала, отодвинула стеклянную дверь, чтобы впустить немного воздуха, потом вернулась к компьютеру и быстро проглядела оставшуюся часть статьи. Продолжение оказалось ничуть не лучше. Кэрри затошнило даже от продезинфицированного описания из «Википедии». Потом она осознала, что имя этого мужчины (если такое существо вообще можно назвать мужчиной) выдает миллион ссылок, и он разбогател на производстве фильмов, где женщин всячески унижают и втаптывают в грязь.
В статье приводился длинный список актрис, с которыми он работал, женщин с невероятными именами вроде Конфетки или Кошечки. Рейвен Лэйн нашлась почти в самом низу. Кэрри щелкнула на имени Рейвен и перешла на ее страницу в «Википедии». Тогда она вернулась к Google и запустила поиск изображений, надеясь отыскать фотографию этого парня.
Их нашлась целая куча.
Первым Кэрри попался портрет крупным планом. Худое лицо, кожа слишком туго натянута на череп, коротко стриженные осветленные волосы и холодные голубые глаза. Губы растянуты в показном оскале.
На некоторых фотографиях кроме Вайса были и его звезды, если это не слишком сильный термин. Взгляд Кэрри замер на одном из лиц. Актриса с косичками, такой слой макияжа, словно она впервые пробовала помаду и тушь. Слезы размыли тушь, и по щекам сбегали широкие черные полосы. И совершенно мертвые глаза.
За плечом женщины, немного не в фокусе, стоял Винс Вайс с тем же оскалом на лице. Эта фотография показывала больше: мощное телосложение, широкая грудь, накачанные бицепсы. Он выглядел именно тем, кем был: мужчиной, которому доставляет удовольствие унижать женщин.
Кэрри чувствовала тошноту и злость одновременно. «Если кто-то угрожает убить Вайса, – подумала она, – флаг ему в руки».
Левон Хилл, психолог-криминалист ФБР, скорчился на заднем сиденье патрульной машины полиции Аризоны и наблюдал, как краснеет линия горизонта на востоке. До восхода осталось несколько минут, а спецназ уже занимает позиции и готовится штурмовать дом. Судя по информации из Лос-Анджелеса, цели в доме уже нет, но на этом этапе ни в чем нельзя быть уверенным. У них есть подозреваемый. Есть адрес. Дом нужно проверить, а строить предположения о таком преступнике всегда опасно.
Хилл прикрыл рукой глаза, защищаясь от солнца, и посмотрел на дом. Если внутри человек, убивший Синди Кэньон, группе следует приготовиться к худшему. Хотя по опыту Хилла серийные убийцы удивительно часто сдавались, когда понимали: игра окончена. Зачастую они сами способствовали своему захвату: эго подталкивало их выйти на свет, чтобы получить как можно больше известности. По крайней мере, так гласили теории.
За десять лет работы в Бюро Хилл только однажды присутствовал при аресте серийного убийцы. То дело завершилось в лачуге неподалеку от заброшенного ранчо в Монтане. Там они обнаружили целую коллекцию трофеев. После этого Хиллу еще долгие годы снились кошмары. Он надеялся, что человек, предположительно угрожавший Рейвен Лэйн, – обычный засранец. С такими психолог-криминалист вполне мог иметь дело.
Хилл приподнялся и посмотрел вдоль улицы, где стоял дом: 1425 по Рэттлснейк-Трейл в Темпе, Аризона, располагался так далеко от железнодорожных путей, что даже если бы поезда еще ходили, их бы никто не услышал. Дощатые домики говорили о поспешном строительстве и последующих десятилетиях забвения. Все дворы заросли сорняками, обвивающими ржавые остовы машин и гнилые качели.