Папа тут же начал ее расспрашивать про ее папу: за какую команду он болел и каким видом спорта сам занимался? Тетя Липа снова успокоилась и в обморок не упала.
– Припомните, кто-нибудь из посетителей проявлял к этим картинам особый интерес?
– Определенно – нет. Живопись никого сейчас не интересует. Настоящее искусство… оно многим просто недоступно. Но я думаю, что еще не все потеряно. Мы ведь тоже стараемся…
– Я знаю, – сказал папа. – Где ваша тетя Клава?
– Тута я. – Тетя Клава, толстая и краснощекая, вопросов ждать не стала, сама все рассказала. – Никаких картинок я не перевешивала. Я их не трогаю уже год или два. Пыль смахнуть – это надо на стремянку влазить, а у меня радикулит. Залезешь так-то и на помощь зови. Стало быть, как они висели, так и висят.
В том-то и дело, что уже не так и не те висят…
Папа опять обратился к директору:
– Как охраняется музей?
– Сигнализации у нас нет – это для нас очень дорого. Днем мы охраняемся своими силами, а в ночное время у нас дежурят два профессионала – дядя Кузя и дядя Грей. – Она слабо улыбнулась.
Вот это все папе не понравилось: судя по всему, кража произошла в ночное время. При дяде Кузе и дяде Грее.
В это время распахнулась дверь и вошел местный участковый Стяпанов (именно Стяпанов). На одной руке у него висел Вася, на другой висела Бася, а на плече висела большая и тяжелая спортивная сумка.
– Доставил! – тяжко выдохнул Стяпанов, усадил на диванчик Басю, подпер ее Васей и с усилием поставил на стол брякнувшую железом сумку: – Вещдоки, господа офицеры. Тепленькими взял.
Он вжикнул молнию на сумке и попросил протокол:
– Сопоставим. – Стал читать по пунктам и выкладывать на стол поочередно содержимое сумки. – Так, шпингалеты медные фигурные шесть штук – есть. Засовы односторонние с шишечками восемь штук – есть. Шпингалеты бронзового литья двенадцать – на месте. Ручки дверные – львиная голова с кольцами – нет! Уже успели. – Он повернулся к задержанным. – Эй, коммерсанты, хорош спать! В камере отоспитесь.
Бася и Вася, притулившись друг к другу, сладко посапывали. Стяпанов дернул Васю за воротник:
– Василий! На выход, вопросы к тебе.
Вася разлепил глаза, сладко зевнул. Он говорить мог. Бася не могла. Она упорно молчала и настойчиво заваливалась на бок. И если бы не надежное Васино плечо, давно бы уже отправилась досыпать на полу.
– Василий! Где львиные морды? Кому продали?
– Дачнику. Лесная, двенадцать. Постоянный клиент.
– Быстро ты их вычислил, – похвалил папа участкового.
– Не проблема, товарищ полковник. У нас много старых домов, их сносят, а вот эти красавцы снимают всю фурнитуру и сплавляют дачникам. А те охотно берут. Ставят в своих коттеджах и врут гостям: это мы, мол, чудом сохранили из наших дворянских гнезд. Теперь ведь, товарищ полковник, все из дворянских гнезд вылупились.
Стяпанов вновь потеребил задремавшего Васю:
– Где картины, Василий? Кому живопись продал?
Вася вдруг гордо вскинул голову, как принц, которого попросили помыть за собой посуду.
– Мы не живописцы! Мы художники по металлу!
– Воруют цветной металл и черный, – объяснил участковый.
– Внятно изложил, – кивнул Вася хмельной головой. – По существу.
– Не брали они картин, товарищ полковник. Не их профиль.
– Хорошо, Стяпанов. Доставьте их в отделение, а утром допросите.
– На предмет?
– Когда и как они проникли в музей?
– «Как» еще попробую, а «когда» – не уверен. Они, товарищ полковник, не то что в днях путаются, вы их спросите: какой год на дворе?
– И что? – папа улыбнулся.
– Упадут от изумления и не встанут.
Васю с Басей увели, а папа нахмурился:
– Ну, Кузнецов, иди сюда. И Грея тащи.
Дядя Кузя подошел, понурив голову. Грей – поджав хвост.
– С этого, – папа указал на Грея, – спрос небольшой. Где он спит?
– В Малом зале, там диван хороший.
– А ты где спишь?
– А я не сплю вовсе. Сижу в будочке, у входа, где касса. Читаю, чай пью.
– Грей сможет след взять?
– А как его брать? Они ничего не оставили, народу тут перебывало с того дня…
– С какого дня? – Папа насторожился.
– А с того самого, с третьего, если назад считать. Смекаю, что в эту ночь и совершилась кража.
– Почему так думаешь?
– Ну, как сказать… Дежурства у нас спокойные. Раза три за ночь мы все залы обходим, проверяем. А вот в ту ночь немного случилось. Только я себе чаек заварил, только Грей задремал, как в парадную дверь барабанят. Подхожу. Топчется на крыльце нетрезвый гражданин. Вам чего, говорю. Отворяй, говорит, хочу искусство посмотреть, искусство, мол, для народа. Культурно объясняю: музей закрыт, приходите утром. Нет, не слушает, колотит в дверь.
– Почему наряд не вызвал?
– Да неловко, Сергей Алексаныч, простой хулиганец, а я, старый боец, буду ребят тревожить. Дело другое – по инструкции дверь я не могу открыть, чтобы ему немножко навалять, а он бушует. Тут Грей подошел, рявкнул. А этот еще пуще: я, говорит, гражданин России, а ты меня собаками травить? Объясняю: прекратите свои противоправные действия, иначе я приму ответные меры. Он еще побуянил и уехал.
– На чем?
– Темно было, Сергей Алексаныч, не разглядел. По всему выходит, отвлекали меня. Моя ошибка, признаю. Только никак в ум не возьму: откуда они в здание проникли? Ведь все на запорах.
– Как он выглядел?
– Плотный такой, высокий, короткая стрижка. Одежда спортивная. Лицо круглое. Плечистый.
– Особые приметы?
– Тупой и глупый.
– Это не приметы, – вздохнул папа. – Ладно, заступай на пост.
– Отстранять меня надо, Сергей Алексаныч. Не справился.
– Не говори глупости.
Потом папа с начальником уголовного розыска майором Злобиным закрылись в кабинете директора.
– Вот, товарищ полковник, список подозреваемых. – И начальник положил на стол листок с фамилиями.
Папа прочел и удивленно посмотрел на него. Потом сказал:
– Быстро вы разобрались.
И непонятно было: похвалил или осудил.
– А что? Все ясно. Напрасно вы с ними так мягко разговаривали. У директрисы внучка поступила в университет. На платное отделение. Очень большие требуются деньги. Мотив? – И сам себе ответил: – Мотив. Лапина, экскурсовод. Я уже навел справки: взяла в банке ссуду на покупку жилья. Своего у нее нет, а зарплаты у всех сотрудников музея крохотные. Мотив? Мотив. Кузнецов, охранник. Ему предстоит еще одна операция. Платная. Мотив? Мотив. Согласны? Уборщица Тряпкина, в прошлом судимая…