Но едва эта мысль созрела у него в голове, как он увидел все своими глазами. Корабль налетел на скалу, и они слились воедино. Затем, как будто отвергая столь нежелательный союз, холодный безжизненный камень оттолкнул беспомощную массу из обломков дерева и обрывков парусов обратно в море. Надутые паруса сморщились и опали, когда мачта переломилась и рухнула на вставшую дыбом палубу. Шум ветра и рев волн заглушили треск ломающегося дерева и крики людей, но Бартоломью все же их услышал. Услышал сердцем.
Еще мгновение корабль швыряло волнами, затем он исчез из виду. Бартоломью повернулся и кинулся вверх по лесной тропинке. Топорик судорожно захлопал крыльями, пытаясь удержаться на широком плече мужчины, а затем незамеченным свалился на покрытую мхом землю.
Хестер как раз выходила из сада, когда ее муж выбежал из леса и помчался вдоль ограды, окружавшей дома. Она еле передвигала ноги, как будто каждый шаг причинял ей невыносимую боль. В одной руке она несла только что вымытый горшок, которым предпочитала пользоваться по ночам вместо того, чтобы совершать долгую прогулку в туалет за кухней.
– Куда это ты так спешишь? – она подождала, пока он поравняется с ней; ее плоская благочестивая грудь была укутана в шаль.
– Кораблекрушение, – ответил он на ходу. – Корабль разбился о «Пирамиду». Я сведу лошадей вниз на пляж, может, подберу тех, кто уцелел.
– Что ты собираешься с ними делать, если найдешь кого-нибудь? – кинула она ему вслед раздраженным, язвительным тоном, которым никогда не разговаривала с другими людьми.
Бартоломью не удостоил ее ответом. Он влетел в конюшню, сорвал со стены уздечки и начал запрягать четырех лошадей, которых они держали для перевозки припасов.
Хестер осталась стоять на дорожке. Когда Бартоломью вывел лошадей наружу, в туман, черты ее худого лица были искажены гримасой.
– Не желаю, чтобы в моем доме воняли и разлагались трупы, – произнесла она, направляясь вслед за ним к заднему крыльцу дома.
– Не беспокойся, Хестер, я положу их в конюшне.
Он взглянул вверх, заметив белый луч, едва-едва пробивающийся сквозь густой туман, за лучом последовала красная вспышка. В хорошую погоду луч был заметен с моря на расстоянии двадцати одной мили. Но сегодня погоду нельзя было назвать хорошей. По крайней мере, Причард не заснул – прожектор маяка был включен.
– Хестер, пусть Сим подменит Причарда, а ты отправь парня вниз ко мне на подмогу. Мне как можно быстрее нужны одеяла и бренди, которое мы держим про запас… если ты еще не выпила его.
Хестер побледнела, а потом залилась краской. С претензией на рафинированную аристократичность, которую она обычно приберегала для гостей, она ответила:
– Как ты смеешь обвинять меня в употреблении алкогольных напитков? Ты прекрасно знаешь, что я почетный член союза «Женщины Тилламука за умеренность» хотя ты и похоронил меня заживо в этой глуши и я даже не могу посещать наши собрания.
Ее муж с отвращением взглянул на нее, но не стал напоминать о бутылке «Волшебного эликсира доктора Гамильтона», которую он нашел сегодня утром под ступеньками веранды. Так называемый тоник содержал, главным образом, спирт, но Хестер проигнорировала требование Бартоломью сохранить его про запас. Она утверждала, что он придает ей силы и улучшает самочувствие. Бартоломью больше не вмешивался. По крайней мере, так с ней можно было ладить.
– Знаю, Хестер. А сейчас принеси одеяла, пожалуйста. У меня нет времени на споры.
– Вот и возьми их сам. Ты двигаешься гораздо быстрее меня.
День был уже на исходе, когда Бартоломью смог наконец отправиться в обратный путь к маяку, измученный и мрачный больше обычного. Каждый раз, когда он замечал в волнах чью-то голову или цепляющегося за обломки человека, он бросался в море и старался вытащить несчастного на берег. Он развел костер, чтобы тот указывал в тумане путь на берег и обогревал тех, кто выжил. Он очистил от морской воды желудок одной женщины и обработал глубокую рану на ноге ее сына. Он переносил или волочил безжизненные тела из волн на сушу. Он втирал жизнь в замерзшие руки и ноги живых, по капле вливал согревающие дозы бренди и взваливал всех – и живых, и мертвых – на лошадей, чтобы перевезти их на мыс.
Причард Монтир встретил кавалькаду нa полпути на тропинке и взял под уздцы одну из лошадей. Через ее круп были переброшены два мокрых, завернутых в одеяла тела, на одном из них непочтительно восседал черно-белый ясноглазый топорик.
– Дядя Барт, с тобой все в порядке? Сим снова удрал поиграть с этими чертовыми козами, и тетя Хестер не смогла найти его, а то я бы пришел раньше.
У Бартоломью не нашлось сил, чтобы ответить.
Он восседал на гнедой кобыле, через спину которой был перекинут завернутый в одеяло сверток, из него безжизненно свисали две изящные босые ножки. Третья лошадь везла совсем еще молодого человека, который держал на руках потерявшую сознание женщину. Еще двое мужчин вместе ехали на пятнистом мерине, и выглядели они такими же изнуренными, как и их смуглолицый спаситель.
У задних ворот ограды Бартоломью спешился и обмотал вожжи вокруг перил. Он взял женщину из рук ее сына и перенес в дом, а Причард в это время помогал остальным слезть с лошадей. Не успел Бартоломью открыть дверь и ввести своих подопечных внутрь, как Хестер распахнула тамбурные двери настежь и загородила собой проход.
– И куда это ты их тащишь? – спросила она.
Он пристально смотрел на нее глазами, по цвету напоминавшими черный лед, и наконец она нервно отступила в сторону. Тогда он жестом показал потерпевшим кораблекрушение, чтобы они заходили внутрь и обогрелись у кухонной плиты. Обернувшись к Причарду, Бартоломью передал ему потерявшую сознание женщину. Тот, будучи моложе и меньшего роста, зашатался под тяжестью, которую так легко нес его дядя.
– Отнеси женщину в комнату Хестер, а парнишку отведи в мансарду. Мужчины могут разместиться в моей комнате.
Причард подождал, пока Хестер пожмет плечами, давая свое неохотное разрешение, и только тогда стал выполнять распоряжения своего дяди. Бартоломью закрыл дверь и вперил в свою жену суровый взгляд. Голос его звучал низко и неправдоподобно спокойно:
– Эти люди едва не погибли, Хестер. Они в шоке, истощены и замерзли. Мальчик потерял много крови. И ты вправду сможешь отказать им в сухой постели и нескольких капельках горячего бульона?
– Почему ты не отвел их к соседям? Они запачкают мои полы. Я только что…
– Хестер! – Большие руки Бартоломью схватили ее за плечи, в опасной близости от ее цыплячьей шейки, и слегка стиснули их. Она скосила на него глаза, сжав губы в ниточку, – она явно бросала ему вызов. Он медленно-медленно разжал пальцы, с видимым усилием расслабился.
– Там есть свободная кровать, – он выдавил из себя улыбку, понимая, что этот последний раунд остался за ней.
– Кровать всего одна. Где будут спать остальные?
– Мальчик может спать на полу, а Причард поживет с тобой в твоей комнате, пока они не уедут.