– Я шел к маяку и увидел дым. Пойдем, я проведу тебя домой.

Когда она открыла рот, чтобы возразить, он мягко сказал:

– Может, ты хочешь отменить ту маленькую сделку, которую мы заключили?

С несвойственной для нее покорностью Хестер вышла через заднюю дверь. Повернувшись к Эри, Бартоломью кивнул в сторону кошки:

– Ты назвала ее Туте?

Эри выдавила из себя улыбку.

– Она вечно голодная, и поэтому хорошо ловит… мышей.

Его глаза потеплели. Он засмеялся и вышел, оставив ее озабоченной. Какая же сделка заключена между Бартоломью и Хестер? Ей показалось, что эта сделка имеет отношение и к ней.

Бартоломью оставил Хестер на пороге их дома и пошел к маяку. Ужаснувшись при виде опрятного, довольного лица Причарда, он тихонько закрыл дверь за собой.

– Добрый вечер, Причард.

Молодой человек бросился навстречу.

– О, дядя Барт!

Затем Причард уселся за стол и вернулся к просмотру вахтенного журнала, который лежал перед ним.

Бартоломью нахмурился. Что-то беспокоило его племянника, но у Бартоломью не было желания спрашивать об этом. Он начал подниматься по ступенькам, ступая сразу через две, когда услышал голос Причарда. Скрипнув зубами, он посмотрел на юношу сквозь металлическую ограду.

– Что такое, Причард?

– Можно поговорить с тобой? – ответил тот. Нервная дрожь в голосе парня была плохим знаком. Чувствуя себя, как в ловушке, Бартоломью вернулся. Причард не смотрел в глаза дяди, а делал вид, что интересуется барометром на стене. Еще один плохой знак.

– Я хотел спросить ну… те женщины, которые… ну, ты понимаешь… которые раньше никогда… Всегда ли… им тяжело в первый раз?

Бартоломью опустил плечи. Он не хотел слышать этого, не хотел знать, насколько унизительной была для Эри первая брачная ночь с неопытным, бесчувственным медвежонком, таким, как Причард.

– Боюсь, у меня мало опыта с девственницами, Причард.

– Вы имеете в виду, что кроме тети Хестер, ..

Пауза, которую сделал Бартоломью, могла бы быть ответом для более чувствительного человека, но Причард только посмотрел на своего дядю в ожидании.

– Да, – сказал Бартоломью, – кроме твоей тети. Если ты говоришь о первоначальных трудностях…

– Первоначальных трудностях? – смех Причарда таил в себе и облегчение, и страх. – Да, потом легче будет, не так ли? В голове у Бартоломью возник вопрос, который он не хотел задавать. Он знал человека, который однажды рассказал о том, что не мог жить супружеской жизнью, пока его супруге хирургическим путем не удалили плеву. Бартоломью не хотел и думать о том, что Эри придется пережить такую боль и унижение.

– Нужно научиться быть терпеливым? – добавил Причард с надеждой. – Каждый раз будет все легче?

– Просто нужно уметь себя контролировать, – сказал Бартоломью.

Причард попытался опять засмеяться, но смех получился неестественным.

– Да, без этого парень будет обделывать простыни, как тринадцатилетний, вместо того, чтобы делать это туда, куда положено. Хорошо, что мне не нужно беспокоиться об этом. Это было бы, – он тяжело сглотнул, – унизительно.

Бартоломью про себя выругался. С одной стороны, его возбуждала мысль о том, что его племянник не смог взять то, что ему положено, а с другой стороны, страх Причарда потерять контроль над собой мог добавить ему проблем. Бартоломью боролся с чувством вины и желанием усилить страх Причарда – вместо того, чтобы облегчить его.

Причард резко швырнул вахтенный журнал в ящик.

– Мне пора домой, – сказал он и попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса. – Дома меня ждет жена.

До того, как Бартоломью успел вымолвить хоть слово, молодой человек уже был за дверью.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Пальцы ее ног были черны. Хестер заметила это, когда сбросила обувь.

Она выплеснула остатки горячей воды в таз и поставила кастрюлю обратно на огонь. Затем локтем попробовала температуру воды. Ее ладони уже не могли отличить кипяток от теплой воды. Она взяла мыло, полотенце и новую ночную рубашку. Щелкнули замки – она закрыла все три кухонные двери. Ее одежда с легким шелестом упала на пол. Слегка подумав, она сняла с себя нижнее белье. В ее движениях скользила неуверенность в себе – чувство, с которым она постоянно жила последнее время.

Только после того, как она повесила всю свою одежду на спинку стула и осталась обнаженной, такой, какой Творец и создал ее, она позволила себе посмотреть на свои стопы. Она увидела то, что так боялась увидеть, – они были еще чернее, чем обычно. Пятка, подошва, пальцы, черные, как ночь. И холодные, как лед. Они выглядели мертвыми. Она содрогнулась от ужаса.

С тех пор, когда Бартоломью вернулся из Портленда, она носила новые светло-коричневые французские туфли с пряжкой, которые он купил ей. Снова и снова она терла стопы до крови, пытаясь отмыть их от черноты, но они оставались черными. Она уже не могла списывать это на краску ее старых туфель.

На это нельзя было закрыть глаза. За что Господь наказывал ее? Как он может быть таким несправедливым? Разве она недостаточно пострадала за свой грех? Она была такая юная, когда Ленни Джой взял ее, что она с трудом понимала, что же он делает с ней. С того момента она никому не позволяла притрагиваться к своему телу. Конечно, была одна ночь, которую она провела в постели с Бартоломью, но это было не в счет – на следующий день они поженились. Лишь прелюбодеяние и секс до замужества считаются грехами.

Наверное, то, что было причиной почернения ее стоп, было и причиной судорог в бедрах, холода и боли в щиколотках. Может, поэтому же ее мучили неутолимая жажда, тошнота и понос, головокружение и незаживающие язвы, а также потеря веса, независимо от того, как хорошо она питалась?

Хестер поставила стопу на колено, чтобы лучше видеть. На пятке был красный волдырь, который напух и болел. Она наклонилась ниже и увидела, что он лопнул. «Наверное, от новых туфель», – решила она. Взгляд на ранку причинял больше боли, чем сама ранка, но затем она подумала, что в последнее время ее стопы, как и ее ладони, утрачивали чувствительность.

Она осторожно влезла в таз и погрузилась в теплую воду. Был ли Бартоломью прав? Не есть ли это наказание за то, что она не пустила его к себе в постель? Она обещала любить, чтить и слушаться его, но разве, черт возьми, это означает, что она обязана позволять ему пользоваться своим телом всякий раз, когда он того пожелает? С другой стороны, если бы она пускала его в свою постель, то, может быть, он прекратил бы бегать за Эри.

Он убежал в лес тогда, и Хестер была уверена, что туда же побежала и Эри, вместо того чтобы готовить ростбиф. На следующий день после свадьбы уже встречается в лесу с чужим мужем! Хестер знала, что ее болван племянник не сможет положить этому конец – он был слишком увлечен своей молодой женой, чтобы понять, кто же она на самом деле хитрая стерва, бегающая за чужими мужьями. Хестер, как обычно, придется опять все делать самой.