– Давно замочила-то? Потерпевший тоже небось у нас лежит?
– Не успели еще привезти, только сегодня дело было.
– Сегодня? – Трофим удивленно присвистнул. – Не, сегодня она никак не могла, на сегодня у нее алиби!
Сеня Гудронов не стал в подробностях пересказывать капитану Ананасову свой разговор с грубым санитаром, сказал просто, что труп Калерии Ивановны Свириденко преспокойненько лежит в холодильнике. Секретарша же нотариуса Штокенвассера упорно утверждала, что Калерия Ивановна Свириденко была тут совсем недавно, она якобы видела паспорт.
На вопрос измученного капитана, по какому делу приходила к нотариусу подозреваемая Свириденко, секретарша поджала губы и сказала, что про это знал только покойный Михаил Рудольфович. Она лично положила конверт с делом нотариусу на стол сегодня утром.
Стали искать конверт, его не было. Разозленный Ананасов уронил со стола кипу документов, а когда с трудом нагнулся, чтобы подобрать их, то ударился бедной больной головой о тумбу стола. Все тело пронзила чудовищная боль, глаза на некоторое время заволокло пеленой.
Очнувшись, капитан Ананасов осознал себя сидящим на полу, и первой его мыслью было, что нужно немедленно завязывать с алкоголем. Секретарша смотрела на него сверху очень неодобрительно, но сказать ничего не решилась. Ананасов покрутил головой. После удара, как ни странно, стало легче, и он отправился в родной отдел, предупредив секретаршу, что еще зайдет. Конверта с именем Калерии Ивановны Свириденко так и не нашли, он бесследно исчез из кабинета.
Не успел Трофим повесить трубку, как в дверь его служебного помещения постучали.
Само по себе это было необычно: рядовые посетители покойницкой, грубые санитары труповозки, никогда не затруднялись стуком, они распахивали дверь ногой, поскольку руки у них обыкновенно были заняты носилками, на которых прибывало в морг очередное пополнение. Работники морга тем более не стали бы стучать. Конечно, оставались родственники усопших, но их стук Трофим за годы работы научился узнавать безошибочно, как опытный дирижер слышит фальшивую ноту, допущенную невыспавшимся кларнетистом.
Трофим подошел к двери и открыл ее.
На пороге покойницкой стояли двое: коренастый широкоплечий мужчина лет пятидесяти, с густыми черными бакенбардами и неприятным, пристальным взглядом глубоко посаженных черных глаз, и невысокого роста худой человек с бледным болезненным лицом и маленькими тусклыми глазами, от взгляда которых Трофиму сразу стало как-то нехорошо.
– Страдаешь? – коротко спросил черноволосый Трофима.
– Это в каком, извиняюсь, смысле?
– В самом обыкновенном, – ответил широкоплечий незнакомец и достал из кармана приятную на вид плоскую фляжку, в которой что-то восхитительно плескалось.
– Всегда готов! – радостно отозвался Трофим и потянулся к фляжке.
– Молодец! – одобрил незнакомец, но фляжку спрятал за спину. – Только прежде ты мне сделай, друг, божескую милость. Тут к вам тетя моя вчера попала, так вот хочу я на нее взглянуть…
– Тетя? – переспросил Трофим. – А откуда, извиняюсь, ваша тетя поступила? Из больницы какой или еще откуда?
– Еще откуда. С вокзала ее привезли. В скором поезде моя тетенька того… скончалась.
– Ах, в поезде… – протянул Трофим.
Он вспомнил недавний телефонный разговор с человеком из милиции, и в душе у него шевельнулось нездоровое любопытство. Почему эта тетка из поезда сегодня так удивительно популярна?
Однако тут же Трофим подумал о замечательной фляжке черноволосого посетителя, и все прочие мысли полностью выветрились из его головы.
– Ах, в поезде! – повторил он. – Есть такое дело. – И Трофим, сделав посетителям знак следовать за собой, направился в «холодную», как здешние служители называли помещение для хранения трупов, где круглый год царила вечная зима. – Если в поезде, то прошу за мной.
Распахнув металлическую дверцу, он выкатил полку и, не глядя на покойника, махнул плечистому мужчине:
– Вот, извиняюсь, ваша тетя. У нас полный порядок, как в филармонии: ежели кто к нам поступил, тот непременно имеется.
По лицу посетителя он понял, что тот чем-то весьма недоволен.
– Ты что мне подсовываешь? – прорычал тот, тряся бакенбардами. – Это, по-твоему, моя тетя? Это у тебя, может, такие родственники, а мне такая, блин, родня на фиг не нужна!
Трофим протер глаза и уставился на покойницу. Это действительно была не тетя. Это был здоровенный негр, доставленный дня три назад с футбольного матча, где ему проломили голову разбушевавшиеся болельщики, и до сих пор никем не востребованный.
– Я извиняюсь, – пролепетал Трофим, сверяясь с номером, написанным на дверце секции, – обознался… Подождите минуточку, будет вам сейчас тетя в лучшем виде…
Он торопливо закатил на место чернокожего джентльмена и, проверив надписи на секциях, открыл соседнюю дверцу:
– Вот это точно ваша тетенька будут…
Во всяком случае, на этот раз на выдвинутой из стены металлической полке действительно лежала женщина преклонных лет и весьма внушительной комплекции.
– Вот она, извиняюсь… – сообщил Трофим, указывая на покойницу, – на этот раз все точно.
Черноволосый тип с бакенбардами и его тощий спутник потянулись к покойнице, внимательно разглядывая ее лицо.
– Она, – заявил тощий, – в поезде была она.
– Ничего, блин, не она! – прорычал брюнет. – Тебе что, блин, все бабы на одно лицо? Ты, жертва пьяной акушерки, опять покойников перепутал? – повернулся он к Трофиму.
– И ничего я не перепутал! – обиделся Трофим. – Точно это она, которая из поезда доставлена… А что вы сомневаетесь – так это у нее, может, после смерти лицо переменившись…
– Ты у меня сейчас сам будешь «переменившись»! – злобно рявкнул брюнет, играя желваками. – Первый раз ты мне, блин, вообще негра мертвого хотел подсунуть! Смотри, блин, хорошенько, а то сам будешь вместо нее на этой полке лежать!
– Все точно! – ответил Трофим, ударив себя кулаком в грудь. – Говорю вам, это она, ваша тетя! То есть, которая из поезда! У нас ведь, как в филармонии, – согласно билетам…
– Я тебе покажу филармонию! – Черноволосый начал наливаться малиновой краской. – Ты у меня сейчас дискантом запоешь!
– Правда, Жетон, в поезде была она, – подтвердил слова санитара худой спутник черноволосого. – Эта самая тетка.
– Значит, и в поезде была не та! – На этот раз черноволосый зверем смотрел на своего партнера.
Трофим, почувствовав, что гнев нервного посетителя переключился с него на другой объект, облегченно вздохнул.
– Как – не та? – Лицо тощего перекосилось нервной гримасой. – Как сказали мне – Свириденко Кава… тьфу, Калерия Ивановна… и на билете, и по документам… все как в аптеке.