– Это, конечно, очень странно, – задумчиво проговорил Приходько. – Иногда я сам начинаю верить, что он какой-то дьявол. Он сам, что ли, сказал, что подломил этот банк?
– А разве кто-нибудь другой мог сделать это лучше его?
– Тоже верно. Но что ты предлагаешь?
– Я предлагаю перевезти наши коллекции в банк «Витязь».
– Почему туда?
– На сегодняшний день это один из самых надежных банков. Хранилище находится на верхнем этаже, настоящее торжество безопасности! Вот туда и нужно спрятать коллекцию. Через подвалы не проберешься, они все изолированы. На каждом этаже выставлена дополнительная охрана. Добавь к этому еще видеокамеры, размещенные на каждом углу, датчики наблюдения по всему периметру здания.
– И когда они работают?
– Круглосуточно. Если кто-то из посторонних, не имея индикатора распознавания, переходит эту зону, так тотчас срабатывают датчики движения и на пульт охраны передается изображение движущегося объекта и сигнал тревоги. Проникнуть в здание просто невозможно. Даже птица не пролетит незамеченной.
– Хорошо, пусть так и будет, – произнес Приходько. – Уверен, что он за нами наблюдает, надо будет перевезти коллекции как-то втайне.
– Не переживай, я могу все это устроить.
– И каким образом?
– В обыкновенных сумках.
– Возможно, ты прав, кто на них будет обращать внимание.
Загорский снял наушники.
– Ну, что скажешь? – спросил Анакшин.
– Если этот Семен – тот самый человек, которого мы давно ищем, то нам очень повезло. У нас нет против него никаких зацепок, ни одного отпечатка пальца, кроме того, что он идеально работает. Но появляется возможность сцапать его с поличным.
– Думаешь, он сунется в эту ловушку? Ведь не самоубийца же он, в самом деле?
– Не знаю толком, что там между ними произошло, но Семен захочет их непременно наказать, поэтому обязательно туда придет. Мне понятна его психология. Он привык побеждать, привык быть неуловимым. Рассчитывает выпутаться и в этот раз. Ладно, поедем в управление, у меня есть еще кое-какие дела.
Сначала Приходько просто появился в банке «Витязь», чтобы узнать условия договора на банковскую ячейку, а потом решил перевезти сюда и коллекцию. Не доверяя никому, Вадим Петрович решил заняться этим делом лично.
Два человека из его личной охраны в бронежилетах и с чемоданами в правой руке шагнули в распахнутое чрево бронированного автомобиля, в котором обычно инкассаторы перевозят наличность. Дверь вжикнула, спрятав внутри охрану с грузом.
Вадим Приходько стоял немного в стороне, наблюдая за погрузкой. Он сел в свой роскошный автомобиль и стал дожидаться отъезда инкассаторской машины. Вот она подъехала к наглухо закрытым воротам и нетерпеливо и басовито просигналила, просясь на свободу. Ворота, громыхнув металлом, разъехались в разные стороны, пропуская на волю бронированную махину. Следом выехал Приходько.
Дорога до банка «Витязь» заняла тридцать пять минут. Инкассаторский фургон двигался солидно, никого не обгонял, старательно избегал возможного ДТП. До банка «Витязь», возвышавшегося над кварталом длинной башней с застекленным куполом, доехали без происшествий.
У центрального входа машину дожидался явно нервничавший Роман Семихатов. Приходько, остановив бронированный автомобиль, боевито выскочил из салона и быстрым шагом направился к приятелю.
Семен с Виталием, подъехав к банку заблаговременно, через стекло легкового автомобиля наблюдали за тем, как два приятеля о чем-то разговаривали, энергично размахивая руками.
– Можешь узнать, о чем они говорят? – спросил Чурсанов, повернувшись к Виталию.
– Попробую, – ответил тот и принялся колдовать над приборами. – Много помех, – кивнул он в сторону автотрассы, – а потом, я думаю, здесь имеются какие-то «глушилки».
Некоторое время Виталий сосредоточенно молчал, настраивая направленные микрофоны и усиливая их акустические данные. Но в наушниках раздавались лишь гудки автомобилей, гул двигателей, обрывки разговоров прохожих. А беседа между Приходько и Семихатовым накалялась, что было заметно по напряженным лицам. Вот Приходько, договаривая свой страстный монолог, даже поднял в возбуждении правую руку – не то хотел защититься, не то отгораживался от собеседника. Семихатов, напротив, руки держал в карманах, без конца пританцовывал, говорил ровно, высоко задрав мясистый подбородок и выставив вперед большой живот. Со стороны он смотрелся невероятно нелепо и напоминал суетливого воробья, ворующего крошки у неповоротливого голубя. Да и сама эта пара выглядела несуразно, совершенно не вписываясь в стремительный темп крупного города. Большинство прохожих их не замечали, каждый был занят собственными проблемами, а у некоторых они вызывали лишь раздражение, потому что стояли на пути людского потока и заставляли себя обходить.
Плотно прижав к голове наушники, Виталий проговорил:
– Ага… Кажется, получилось. Нечетко, правда, но расслышать можно.
Семен взял вторые наушники и через гул проезжающего транспорта, теперь звучавшего далеким фоном, услышал диалог:
– Свою статуэтку я буду держать у себя в ячейке, – различал он голос Семихатова, – а ты держи в своей.
– По отдельности никак нельзя, сам понимаешь, это ведь единое целое, – возражал Приходько. – А если вдруг что-то случится?
– Что может случиться?
– Вдруг одна из статуэток потеряется?
– И что тогда?
– Тогда мы сможем продать оставшееся только на вес, как кусок золота! А если будем продавать их как единое целое, то цена возрастет на сто, а то и двести миллионов.
– Откуда тебе известно про цену? – прозвучал заинтересованный голос Семихатова.
– Это мы в свое время продешевили, а на прошлой неделе на «Сотбис» выставляли скифское золото: двух сражающихся пехотинцев. Их оценили в девяносто восемь миллионов долларов. Но они будут поменьше, да и сохранность похуже. А у нас…
В информационное поле ворвался резкий сигнал, оборвавший фразу. Через затемненное стекло Семен видел, как Приходько с Семихатовым, проводив взглядом лихача, глухо выругались.
– …А у нас куда более значительные вещи. Я даже больше хочу сказать, они единственные в своем роде.
– И несмотря на это, ты хочешь их продать?
– От хороших денег отказываться грех. Разве ты сам не хочешь заработать?
– Тебе мало денег?
– Ты же знаешь истину, много денег никогда не бывает.
– В тот раз мы поторопились с продажей картин, сейчас их можно было бы продать в несколько раз дороже… Надо переговорить с Щербиным, он поможет…
«Опять помехи, – досадно поморщился Чурсанов, – впрочем, концовку можно додумать».