— Что скажешь? — спросил Бондарев, когда закончил свое спонтанное обвинение.
Макимото молчал. Собравшись с мыслями, он стал подбирать слова для оправдания, но все они были бессвязными и неубедительными.
— Хватит, — поморщился Бондарев. — Жить хочешь?
— Хочу! — последовал немедленный ответ.
— Патроны раздобыл?
— Два магазина.
— Сможешь их подвезти куда я скажу?
— Конечно. А куда?
Бондарев назвал место. Макимото немного поартачился, но в конечном итоге согласился. Не в том он находился положении, чтобы перечить.
Есть места, которые помнятся и снятся всю жизнь. У одних это морское побережье, у других — тюремная камера, школьный класс, общежитие, собственный подъезд. Для Бондарева таким местом стал полуразрушенный цех, где его бросили полумертвого и где он провел самые трудные, самые мучительные часы в своей жизни. Туда-то он и направился, безошибочно указывая маршрут таксисту.
Перед этим он побывал в лавке старьевщика, где, как клиент проверенный, без проволочек приобрел тройку старинных немецких гранат «М39» и упаковку патронов калибра 11,26 миллиметра. В то, что Макимото снабдит его боеприпасами, Бондарев не верил. Благоразумнее было позаботиться об этом самому.
Добравшись до развалин, он вошел в знакомый дверной проем. Несмотря на то что солнце успело подняться довольно высоко, внутри царил сырой полумрак и было холодновато. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь дыры и щели, образовывали зыбкие золотистые перекрестья, которые хотелось раздвигать на ходу руками.
Поднявшись на третий этаж, представляющий собой огромный бетонный короб, дальняя стена которого тонула во мраке, Бондарев выбрал место для наблюдательного пункта. Там раскидал ногами мусор и выложил перед собой гранаты, две запасные обоймы и заряженный «магнум». Теперь он был готов и примерно догадывался, чего ожидать.
Десять минут спустя на пустырь выехали два черных джипа. За окном одного из них сверкнули два стеклянных кружка, кто-то изучал местность с помощью бинокля. Бондарев прижался к стене, чтобы не быть замеченным раньше времени.
Когда он выглянул из своего укрытия снова, джипы исчезли из виду, видимо, их отогнали подальше, чтобы не бросаться в глаза. Высадившиеся из них шестеро мужчин натянули на головы черные маски, взяли в руки оружие и двинулись к заброшенному зданию, в котором засел Бондарев. Трава была высокая, влажная, и сверху были заметны следы, оставляемые на ней неспешно бредущими фигурами.
Террористы полагали, что времени у них много. Бондарев попросил Макимото привезти патроны к десяти утра и оставить их в ржавой трубе, валяющейся поперек двора неподалеку от входа в здание. Он хорошо запомнил эту трубу, потому что, выбираясь отсюда, был настолько слаб, что не смог переступить через нее, а вынужден был преодолевать препятствие чуть ли не на четвереньках.
Сейчас он смотрел на нее сверху. «Черномасочники», проходя мимо, остановились возле трубы, а потом уставились на здание. Бондареву не нужно было объяснять, что они ищут. Террористы выбирали места для своих огневых точек, откуда жертва будет видна как на ладони. Под жертвой подразумевался сам Бондарев, который должен был прийти за патронами. Пустырь являлся идеальным местом для того, чтобы подстеречь и прихлопнуть его. Несомненно, террористы сошлись в этом мнении, прежде чем разойтись в стороны. Бондарев был с ними абсолютно согласен. Ему тоже нравилось место, которое он облюбовал. Охотники не подозревали, что за ними тоже идет охота.
Как только двое террористов скрылись в здании, а четверо остальных рассредоточились вдоль стены за различными укрытиями, к пустырю подкатила машина, на которой Бондарев и Макимото прибыли в Хиросиму. Около минуты она стояла неподвижно, бликуя на солнце всеми своими стеклами. Затем водительская дверца распахнулась, и оттуда выбрался Макимото. Вид у него был настороженный, словно он собирался кинуться наутек при малейшем признаке опасности. Осмотревшись, он медленно двинулся к трубе с небольшим свертком в руке.
Украдкой наблюдая за ним, Бондарев прислушивался к шагам внизу. Он знал, что Хозяева не полезут на самый верх, потому что с первого и второго этажей стрелять удобнее, чем с третьего. И все же холодок не раз скользнул вдоль позвоночника, пока мужчины в масках занимали позиции.
Двое поднялись на второй этаж, их было хорошо видно сквозь зазоры между плитами. Остальные разместились внизу: двое слева от Бондарева, двое справа.
Он осторожно начал свинчивать голубые головки запалов. Под ними находились шнурки, которые следовало дергать перед броском. Взрыв должен последовать через четыре или четыре с половиной секунды.
Первую гранату Бондарев потратил на тех, которые расположились прямо под ним на втором этаже. Там вскрикнули, скорее недоуменно, чем испуганно. До взрыва еще оставалось время, поэтому, даже не заглянув в щель, он побежал налево, высунулся из проема и кинул «М39» на головы террористов, засевших за пирамидой из железных бочек. В этот момент рвануло на втором этаже, и оттуда раздались истошные вопли. Когда Бондарев во весь опор мчался в противоположном направлении, раздался второй взрыв, разметавший и бочки, и тех, кто прятался за ними. Шнур третьей гранаты он дернул еще на бегу, поэтому промежуток между броском и грохочущей вспышкой был очень короткий.
Отпрянув от проема, чтобы не попасть под собственные осколки, он выхватил пистолет и посмотрел вниз. Один террорист лежал неподвижно, второй пытался куда-то ползти, волоча за собой неестественно вывернутую ногу.
Бондарев добил его выстрелами в спину и увидел еще одного террориста, сиганувшего прямо со второго этажа. Первая пуля догнала его в полете, остальные продырявили уже на земле. Напарник убитого так и остался лежать в цехе, вцепившись кровавыми руками в кишки, вывалившиеся из живота.
Не тратя на него ни времени, ни патронов, Бондарев побежал дальше. Хозяева, сидевшие возле бочек, погибли на месте, изрешеченные осколками в тесном закоулке.
Все это время ошеломленный Макимото сначала стоял на месте, а потом начал медленно пятиться к машине, прижимая к груди привезенный сверток. После третьего взрыва он, наконец, опомнился и решил бежать, но запутался в ржавой проволоке и упал.
Бондареву ничего не стоило нашпиговать его кусочками металла, но как он стал бы смотреть в глаза Мизуки, если бы убил ее брата? Трижды он направлял ствол «магнума» в копошащегося на земле Макимото и трижды поднимал его вверх.
Из-за угла выехали джипы и, подпрыгивая на кочках, поехали через пустырь. Двое или трое террористов, находившихся внутри, открыли по Бондареву беспорядочный огонь, скорее, давая выход бессильной злобе, чем надеясь попасть в своего заклятого врага. Макимото что-то завопил по-японски, наверное, прося помочь ему или забрать его отсюда.
Тогда-то и Бондарев подал голос.
— Спасибо, Макимото-бой! — крикнул он по-английски. — Ты привез их под мои пули. Молодец, Макимото!