— С вами хорошо обращаются? — спросила Кассандра.
— Да не волнуйся ты! Прямо как дождь и вдвое против девятицентовика! Ха! Тик-так-бум! Пусть попробуют, а я посмотрю. Пудинг на сладкое. Конечно, я помню, когда вокруг были сплошь луга, но меня будут слушать или нет?
Кассандра в замешательстве посмотрела на Джонни.
— По-моему, она немного… ей немного не по себе. Она не понимает ни слова из того, что я говорю.
— Но мы ведь тоже не понимаем ни слова из того, что говорит она, — возразил Джонни. Лично ему было не по себе всегда и всюду.
Миссис Тахион снова нацепила наушники и принялась скакать на постели.
— Просто не верится, — сказала Кассандра. — Простите. — Она сняла наушники с черной фетровой шляпы и приложила к уху. — Медсестра говорила правду. Ничегошеньки.
Миссис Тахион счастливо подпрыгивала на больничной койке.
— Каждую минуту кто-нибудь рождается! — продекламировала она.
А потом она вдруг подмигнула Джонни. Это было обнадеживающее такое подмигивание, с хитрецой. Планета Тахион подмигнула планете Джонни.
— Мы принесли вам апельсинов, миссис Тахион, — сказал он.
— Это ты так думаешь.
— Апельсины, — твердо сказал Джонни и показал миссис Тахион, что лежит у него в пакете: завернутая в восковую бумагу жареная рыба с картошкой. От свертка поднимался пар.
Глаза старухи радостно распахнулись. Из-под одеяла выпросталась костлявая лапка, метнулась к пакету, схватила сверток и снова скрылась под одеялом.
— Он и его плащ, — сообщила миссис Тахион.
— Не стоит благодарности. Гм. Я забрал вашу тележку, чтобы с ней ничего не случилось, пока вы не поправитесь. С Позором все хорошо, хотя, по-моему, ел он очень мало: только немного жареной картошки и мою руку.
— Наш ответ Чемберлену! — заявила миссис Тахион.
Раздался звонок.
— О-дорогуша-время-посещений-подошло-к-концу-как-время-летит-правда-какая-жа-лость, — протараторила Кассандра, вскочив со стула. — Было-очень-приятно-познакомиться-миссис-Тахион-нам-пора-пойдем-Джонни!
— Леди Дрянь, — сказала миссис Тахион и кивнула Джонни: — Какое слово на улице?
Джонни попытался думать в манере миссис Тахион.
— Э… «Стоянка запрещена»? — предположил он.
— Это ты так думаешь. Эт-та мешки времени, мистер. Голова как велик. Куда голова, туда и все остальное. В сегодня, а потом — раз! — во вчера. Фокус-покус, а?
Джонни уставился на нее во все глаза. Как будто сквозь сплошные помехи по радио на пару секунд вдруг прорвался неискаженный голос.
Но миссис Тахион уже вернулась в обычное свое состояние.
— Он мешает сахар с песком, этот мистер Макфи. Это ты так думаешь!
— Зачем ты ей это притащил? — шепотом выговаривала ему Кассандра, когда они шли к выходу из палаты. — Ей нужна сбалансированная диета, а не рыба с картошкой. Зачем ты ей дал рыбу?
— Ну, я подумал, что для человека, который привык есть жареную картошку остывшей, горячая жареная картошка — самое то, что нужно. И вообще, она же так и не поужинала вчера вечером. Слушай, тебе не показалось странным…
— Она очень странная.
— Тебе миссис Тахион не слишком-то понравилась, да?
— Ну… она ведь даже спасибо не сказала.
— А я-то думал, что она — несчастная жертва несправедливой политической системы… — сказал Джонни. — Помнишь, что ты говорила, когда мы шли сюда?
— Да, но, в конце концов, что ей стоило быть повежливее? Пойдем отсюда.
— Простите? — окликнул их кто-то из-за спины.
— Рыба нашлась, — прошипела Керсти. Они с Джонни обернулись, но их догоняла вовсе не медсестра. Если только в больнице не было подразделения медсестер в штатском. Это была молодая женщина в очках и с прической в стиле крайнего волнения. Еще на ней были ботинки, которым позавидовал бы Бигмак. В руках женщина держала папку.
— Э… вы знаете миссис… м-м… Тахион — кажется, так ее зовут?
— Наверное, — ответил Джонни. — В смысле, ее все так зовут.
— Очень странная фамилия, — сказала женщина. — Должно быть, иностранная.
— На самом деле мы ее совсем не знаем, — вмешалась Кассандра. — Мы просто навещали ее в порядке дополнительной социальной помощи.
Женщина посмотрела на нее, сказала: «Какая досада!», потом заглянула в свою папку.
— Вам хоть что-нибудь о ней известно? — спросила она.
— В каком смысле? — уточнил Джонни.
— Все, что угодно. Где она живет? Откуда приехала? Сколько ей лет? Хоть что-то.
— Не знаю… — сказал Джонни. — Она просто болтается по городу. Ну, сами понимаете…
— Но должна же она где-то ночевать!
— Не знаю.
— О ней нет никаких записей. Нигде. Вообще ни слова о ком-либо по фамилии Тахион, — сказала женщина таким тоном, будто загадочность миссис Тахион была тяжелым преступлением.
— Вы социальный работник? — спросила Кассандра.
— Да. Меня зовут мисс Куропатридж.
— Кажется, я видел, как вы говорили с Бигмаком.
— Бигмак? Кто это?
— Э… Саймон… Ригли, кажется.
— Ах да, — угрюмо кивнула мисс Куропатридж. — Саймон. Он еще интересовался, сколько машин ему нужно угнать, чтобы заслужить бесплатную поездку в Африку на каникулы.
— Он сказал, вы ответили ему, что отправите его в Африку, только если выяснится, что там все еще сохранились канниба…
— Да-да, — поспешно перебила его мисс Куропатридж.
Меньше года назад, когда она только поступила на эту работу, она была твердо убеждена, что во всех бедах в мире виноваты Воротилы Бизнеса и Правительство. Теперь же она была даже более твердо убеждена, что во всем виноват Бигмак.
— Он сказал, что был потрясен до глубины…
— Но вы ничего не знаете о миссис Тахион, да? — сказала социальный работник. — У нее была тележка, битком набитая всяким хламом, и, похоже, никто со вчерашнего вечера этой тележки не видел…
— На самом деле… — начала Кассандра.
— Я тоже не знаю, где тележка, — твердо сказал Джонни.
— Нам бы очень помогло, если бы мы смогли ее осмотреть, — сказала мисс Куропатридж. — Уму непостижимо, что они только с собой таскают. Когда я работала в Болтоне, там был один старик, который подбирал каждую…
— Мы на автобус опаздываем, — вмешалась Кассандра. — Извините, но ничем не можем вам помочь, мисс Куропатридж. Идем, Джонни. — И она потащила его прочь из больницы.
— Ты же говорил, что тележка у тебя, — сказала она, когда они очутились на улице.