Проехать на Петровку? Давать показания? А как же белые «Жигули», которые должны отвезти его к Минаеву? Он бросил взгляд на часы. Если бежать бегом, то можно еще успеть к тому моменту, когда машина будет проезжать мимо аптеки. Но кто ж ему позволит сбежать отсюда…
Тут же возник второй вопрос: его пытались убить? Кто? Впрочем, вопрос был в известной мере риторическим. Полтора месяца назад он сам говорил, что не удивится, если пол-России выстроится в очередь его убивать. Просто любопытно, как милиция пронюхала о готовящемся покушении. А они там молодцы, не дремлют. Разумеется, все это более чем некстати. И ехать на Петровку ему не с руки, но там хоть есть надежда встретить Анастасию. Она всегда относилась к нему с пониманием. И она прекрасно знает, что желающих убить Павла более чем достаточно. Своими глазами в Самаре видела. С ее помощью можно будет попытаться выпутаться из этой истории. Ведь сегодня им Павла обвинить не в чем. Только бы те, кто послал к нему этого наемника, не раскололись, только бы то, давнее, не выплыло.
– Мне все равно, – произнес он, даже не стараясь выглядеть спокойным. В конце концов, ему только что сказали, что его хотели убить. Какое уж тут спокойствие! – Как лучше для дела, так и поступайте. А кто этот человек?
– Некто Князев Виталий Сергеевич. Вы с ним незнакомы?
Оперативники, державшие Князева, резко встряхнули его, заставляя поднять голову и дать возможность Павлу увидеть его лицо.
– Нет, – покачал головой Сауляк. – Впервые вижу.
Внезапно снова навалилась слабость, ноги подогнулись, многодневная усталость соединилась с осознанием только что дыхнувшей в лицо смерти. Павел привалился спиной к стене и медленно осел на холодный каменный пол.
* * *
Настя не могла припомнить, когда она в последний раз нервничала так сильно, как сейчас. Она готовилась к разговору с Павлом и все никак не могла решить, как его построить. С чего начать? С каких карт ходить? Какие карты показывать, а какие до поры до времени припрятать? Мысли перескакивали с одного на другое, она не могла сосредоточиться и от этого начинала сердиться и нервничала еще больше.
Узнав, что Князев задержан с поличным при попытке выстрелить в Сауляка и все они дружною толпою двигаются с проезда Черепановых на Петровку, Настя заметалась по кабинету, потом отчаянно заколотила кулаком в стену, отделяющую ее кабинет от кабинета, где сидел Миша Доценко. Миша примчался тут же с перепуганным лицом.
– Что случилось, Анастасия Павловна?
– Мишенька, посмотрите внимательно кругом и заберите отсюда все предметы, пригодные для недобросовестного использования.
– Зачем? – изумился Доценко.
– Затем, что Сауляк владеет гипнозом. А вдруг я не сумею устоять? Он мне прикажет отдать ему табельное оружие – и я отдам. Представляете, что будет?
– А где ваше оружие?
– В сейфе лежит.
– Давайте сюда. Я к себе заберу. Нож есть?
– Есть, в столе лежит.
– Тоже давайте.
Миша ушел, унося с собой все, что по его и Настиному разумению мог бы использовать Сауляк, вогнав Каменскую в состояние оцепенения. Минуты шли, и Настя начала постепенно успокаиваться. В конце концов, не зря же говорят: кто осведомлен – тот вооружен. Она уже испытала на себе силу его воздействия и сумела с этим справиться. Значит, не так уж и страшно.
Задержать Ларкина первоначально планировалось в тот момент, когда он придет на встречу с Князевым после убийства Павла. В формуле, произносимой Михаилом Давидовичем, было указание сразу после убийства Сауляка ехать на «Новокузнецкую», открывать палатку и начинать торговать сосисками как ни в чем не бывало.
– Ты откроешь палатку и будешь спокойно работать. Никуда не отлучайся, пока я к тебе не подойду. Я приду примерно в три часа дня. Как только ты меня увидишь, не заговаривай со мной, извинись перед покупателями, если они в этот момент будут, сделай перерыв на полчаса и иди вдоль трамвайных путей следом за мной.
Замысел был понятен. Сразу после убийства Ларкин должен был вывести Князева из транса и заблокировать его память. Он никогда не вспомнит кудрявого полноватого мужчину в темных очках, который заговорил с ним на улице и пригласил к себе домой, рассказывая о планах быстрого обогащения при помощи девушек. Он никогда не вспомнит, что ездил на проезд Черепановых и стрелял в мужчину, который в точно определенное время должен был выйти из точно определенной квартиры. Конечно, лучше всего было бы, если бы после убийства Князев приехал домой к Ларкину, и Михаил Давидович спокойно поработал бы с ним, в тишине и без спешки. Но если что-то не гладко, то за Князевым может потянуться «хвост», который и притащится прямо в Графский переулок. Так рисковать нельзя. Потому Ларкин и велел Виталию возвращаться в свою палатку на «Новокузнецкую». Михаил Давидович сам подъедет, чтобы поработать с сознанием Князева и его памятью.
В идеале нужно было попробовать записать хотя бы на магнитофон, как Ларкин будет внушать несчастному сосисочнику, что они никогда не встречались и никакого убийства не было. Но, если дать возможность Ларкину завершить работу, Князев и не сможет давать показания. Он же ничего не вспомнит. Кроме того, Князев уже задержан при покушении на убийство, и никто никогда не позволит сейчас снять с него наручники и отпустить в палатку на «Новокузнецкую» торговать сосисками. Хотя, по здравом размышлении, показаниям Князева грош цена, что так, что эдак. Если он еще в трансе, его нельзя допрашивать. Если позволить Ларкину вывести его из транса, то он все забудет. Настя проконсультировалась со специалистами, и они в один голос заверили ее, что настоящий мастер гипноза, а Ларкин, судя по всему, именно настоящий мастер, кодирует сознание специальными словами, чтобы никто, кроме него самого, не мог вывести человека из транса. С Кириллом Базановым, судя по всему, произошло то же самое. После убийства шантажиста Ларкин встретился с ним, вывел из транса и заблокировал память, потому парень абсолютно ничего про тот день и не помнил. А после расстрела Лученкова Михаил не успел добраться до Кирилла, которого задержали на месте преступления, и тот добросовестно, хотя и искренне недоумевая, рассказывал про «голоса, которые ему велели…».
Стало быть, свидетель из Князева никакой. Ничего от него не узнаешь, а если узнаешь, то не докажешь. Единственное доказательство – записи, из которых видно и слышно, как Ларкин погружает Виталия в транс и внушает ему намерение убить человека, выходящего из квартиры на пятом этаже третьего корпуса дома номер девятнадцать по проезду Черепановых. Потом видеозапись, на которой Князев добросовестно выполняет все внушенные ему действия. И, наконец, хорошо бы сделать запись, на которой Ларкин выводит его из транса. Но с точки зрения права ситуация почти дохлая. Прецедентов нет. Как квалифицировать действия Князева и Базанова? Ни одна экспертиза не признает их невменяемыми. А в законе указания на гипноз нет. Поэтому даже если и доказать, что в отношении Базанова и Князева был применен гипноз, это не избавит их от ответственности. Ибо сказано в законе: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, т.е. не могло отдавать себе отчета в своих действиях или руководить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства душевной деятельности, слабоумия или иного болезненного состояния». Иными словами, все расстройства должны быть болезненного характера. А гипноз – не болезненное расстройство. И то, что ты делаешь в состоянии гипнотического транса, очень даже запросто вменяется тебе в вину. Ученые-юристы сто диссертаций защитят, пока правовое решение придумают для таких казусов. А задержанные столько ждать не могут. Их судьбу надо как-то решать…