— Может, оставим их в покое и поедем туда, куда наметили? Прошу тебя, — взмолился Доркас.
— Но их грузовик загораживает дорогу, — резонно возразила Гримма. — Они встали прямо у ворот.
— Выходит, мы в западне, — вздохнул Доркас.
Гримма рассмеялась. Но Доркасу было не до смеха. Ему вдруг стало жаль людей — почти так же, как себя самого.
Нечто подобное чувствовали, наверное, и люди, если они вообще способны что-либо чувствовать.
Доркас видел их бледные лица и глаза, с ужасом следившие за приближающимся Джекубом.
«Они не могут понять, почему в кабине никого нет, — подумал Доркас. — Они думают: „Вот так чудеса! Машина, движущаяся сама по себе“. Ну и загадку мы им задали!»
Тем временем люди пришли к определенному решению. Доркас видел, как обе дверцы кабины грузовика распахнулись и оттуда выпрыгнули люди в тот самый момент, когда Джекуб…
Послышался треск, и грузовик качнулся от удара. Его бугристые колеса побуксовали, затем, утопая в клубах дыма, он покатился назад.
— Это за Нисодемуса, — сказала Гримма.
— Я думал, ты его не любила, — удивился Доркас.
— Да, но он был номом.
Доркас кивнул. Все они номы, если уж на то пошло. Не мешает помнить, на чьей ты стороне.
— Если можно, я посоветовал бы переключить скорость, — тихо сказал Доркас.
— Почему? Почему не годится эта скорость?
— На второй скорости будет легче толкать грузовик. Поверь мне.
Люди смотрели на Джекуба. Они смотрели, потому что бульдозер, движущийся сам по себе, стоит того, чтобы на него посмотреть, даже если при этом приходится залезать на дерево или прятаться в кустах.
Они видели, как Джекуб откатился назад, с ревом переключил передачу и вновь ринулся на грузовик, да так, что в нем зазвенели стекла.
Доркас с болью наблюдал за происходящим.
— Ты убиваешь грузовик, — сказал он.
— Что за чепуха! — отозвалась Гримма. — Это всего лишь машина, сделанная из железа.
— Да, но ведь кто-то сделал ее, — возразил Доркас. — А их, наверное, очень трудно делать. Я не люблю, когда ломают то, что трудно сделать.
— Они задавили Нисодемуса, — сказала Гримма. — А когда мы жили в норе около дороги, номы то и дело гибли под колесами машин.
— И все же номов сделать нетрудно, — снова возразил Доркас. — Для этого требуется всего лишь пара других номов.
— Странная логика!
Джекуб нанес очередной удар. Одна из передних фар грузовика треснула. Доркас поморщился.
Грузовик превратился в бесформенную груду металла. В том месте, где бензин выплеснулся на раскаленный мотор, вздымался столб дыма. Джекуб откатил назад и с урчанием объехал его.
Номы полностью освоились со всеми рычагами и рукоятками.
— Так, — сказала Гримма, — полный вперед! — Она легонько толкнула Доркаса локтем. — Теперь мы едем искать амбар, верно?
— Надо спуститься вниз по дороге. Там должен быть выезд в поле, — пробормотал Доркас и добавил: — Ты увидишь ворота. Наверное, с моей стороны это будет большой наглостью, но я попросил бы тебя сперва их открыть.
Над оставшимся позади грузовиком взметнулись языки пламени. Нельзя сказать, чтобы это было очень эффектное зрелище, машина горела буднично и деловито, как будто собиралась потратить на это весь день. Доркас видел, как кто-то из людей сбросил куртку и принялся махать ею, пытаясь унять пламя. Доркасу стало жаль его.
Джекуб легко катился по дороге. Некоторые номы, потея над веревками, что-то напевали.
— Где же этот выезд? — спросила Гримма. — Вы сказали, что надо доехать до ворот и там свернуть в поле…
— Это как раз перед той машиной с мигалкой, — медленно проговорил Доркас. — Той самой, которая поднимается вверх по дороге.
Все поняли, о чем говорит Доркас.
— Машины с мигалками не к добру, — сказала Гримма.
— Тут я полностью с тобой согласен, — отозвался Доркас. — Как правило, в них ездят люди, которые хотят как следует во всем разобраться. Таких машин было полным-полно на железной дороге.
Гримма посмотрела на забор.
— Значит, выезд вон там, впереди? — спросила она.
— Да.
— Сбросьте скорость и возьмите резко вправо, — скомандовала она.
Номы принялись выполнять команду. Сакко даже по собственной инициативе переключил передачу. Номы, точно пауки, висели на веревках, привязанных к рулевому колесу, приводя его таким образом в движение.
Там, куда указывал Доркас, действительно были ворота. Вернее, старая, давно обветшавшая калитка, привязанная к столбу веревкой, в лучших традициях сельской местности. Такие ворота не могли остановить даже мало-мальски решительно настроенного человека, а уж о Джекубе и говорить не приходится.
Доркас снова зажмурился. Он не мог спокойно смотреть, когда что-то ломают.
За калиткой простиралось поле — обширный участок коричневой земли. Номы называли такую землю рифленой — в честь рифленого картона, который нередко использовался для упаковки покупок в Универсальном Магазине. В бороздах лежал снег, превращавшийся под колесами в жидкую грязь.
Доркас был почти уверен, что автомобиль направится вслед за ними. Однако он затормозил, из него выскочили двое людей в темно-синей форме и неуклюже помчались вдогонку за бульдозером. «Их не остановить, — мрачно подумал Доркас — Они как погода».
Поле отлого поднималось вверх по склону холма, огибая каменоломню.
Впереди было проволочное заграждение, за которым раскинулся луг. Проволока зазвенела, как натянутая струна, и лопнула. Доркас подумал: интересно, согласится ли Гримма остановиться, чтобы он мог подобрать обрывок проволоки? Имея под рукой проволоку, всегда чувствуешь себя увереннее.
Люди в темно-синей форме по-прежнему бежали за ними.
Краем глаза, поскольку здесь, на высоте, был широкий обзор, Доркас увидел вдали на шоссе еще несколько мигалок.
Он сказал об этом Гримме.
— Да, — откликнулась та, — я видела. Но разве у нас есть другой выход? Какой? — В ее голосе звучало отчаяние. — Поселиться среди цветов, как милые маленькие эльфы?
— Не знаю, — устало произнес Доркас — Я уже ничего не знаю.
Лопнуло еще одно проволочное заграждение. За ним находилось пастбище — кочковатая равнина со скудной растительностью.
Потом все исчезло, не осталось ничего, кроме неба, а Джекуб все набирал скорость, и колеса его подпрыгивали, бороздя поле на вершине холма.
Доркас никогда не видел так много неба сразу. Вокруг ничего не было, если не считать нескольких кустов вдали. Только небо и безмятежная тишина. Вернее, никакой тишины не было и в помине, потому что громко рычал Джекуб. Но здесь, на просторе, почему-то забывалось о громыхании бульдозера, набитого отчаявшимися номами.