— Вот черт! Я забыла в ресторане сумочку.
— Надо же! — Бобби встал и потянулся за брюками, которые оставил на стуле у кровати. — Сейчас я за ней съезжу.
— Нет-нет, тебе рано вставать на работу. Сама съезжу. А еще я забыла отвезти кое-что Фрэнсис, заеду к ней на обратном пути.
Отлично, подумала я с колотящимся сердцем. Я только что купила еще полчаса.
— Эстер, уже поздно, — возразил Бобби. — Приличным женщинам опасно разъезжать по ночам.
Бобби свято верил, что его долг — защищать меня, а мой — жить под защитой.
— Не волнуйся, все будет хорошо.
Он зевнул и снова забрался в постель.
— Ладно. Только не задерживайся. Разбуди меня, когда вернешься, чтобы я знал, что все в порядке.
— Конечно.
Я не собиралась его будить, знала, что вернусь не скоро. Бобби уже спал, и я услышала, как он храпит, когда закрывала дверь.
* * *
Той ночью я, как сумасшедшая, промчалась на «бьюике» мимо ресторана, мимо дома Фрэнсис и свернула на длинную дорогу, что вела к дому Эллиота. Несколько раз я смотрела в зеркало заднего вида, проверяла, не едет ли кто за мной. Уже в двенадцатом часу я припарковалась возле участка Эллиота. Разгладила ладонями шерстяной жакет, взбила пальцами волосы, ругая себя за то, что перед выходом не посмотрелась в зеркало. На тропинке, что вела к пляжу, было темно, но я помнила каждый шаг.
Полная луна освещала небо и пляж, который я так хорошо знала. Здесь мы с Эллиотом в первый раз занимались любовью, в последний раз тоже. Я огляделась. Много лет назад Эллиот ждал меня, сидя на коряге или лежа на расстеленном одеяле, и я думала, что в этот раз все будет как прежде. Он вручит мне отполированный морем осколок стекла или красивую раковину, и мы упадем в объятия к друг другу.
Но Эллиота на пляже не было. Я опоздала.
В доме не горел свет. Неужели Эллиот уехал? Я судорожно вздохнула. Нам всегда не везло со временем, чего же я ждала в эту ночь? Острая боль пронзила сердце ударом тока. Я вернулась к тропинке и уже хотела было подняться к машине, как вдруг заметила под ногами слабое мерцание светло-лиловых лепестков. Я ошеломленно покачала головой. Лесные фиалки? В последний раз я видела их в детстве, одно лето они росли в саду у моей бабушки. Никогда не замечала эти цветы на участке Эллиота. Откуда они взялись?
Многие на острове, включая меня, верили, что эти цветы обладают таинственной силой, могут исцелять раны души и тела, примирять поссорившихся друзей, даже приносить счастье. Я опустилась на колени, провела рукой по ковру лиловых лепестков, обрамленному светло-зелеными листьями.
Внезапно издалека донеслась знакомая мелодия, она словно плыла в ночном воздухе. Я торопливо встала. Неподражаемый голос Билли Холидей пел песню «Душой и телом» [11] .
Я посмотрела на крыльцо дома, ища взглядом Эллиота, но увидела только прислоненную к перилам удочку. Все как раньше, застывшая во времени картина. Вдруг кто-то обнял меня сзади. Я не вздрогнула и не стала вырываться потому, что узнала прикосновение, запах кожи, ритм дыхания. Помнила их наизусть.
— Ты пришла, — выдохнул Эллиот мне в шею.
— Разве я могла не прийти? — прошептала я, поворачиваясь к нему.
— Думала обо мне?
— Каждый божий день.
Я упала в его объятия. Он целовал меня с неистовой страстью, так же, как много лет назад. Наши чувства никуда не делись. Все было по-прежнему.
В кустах возле тропинки, которая вела наверх к дороге, раздался шорох, но я не стала терять время, чтобы посмотреть, что там, или встревожиться. Только не теперь, когда Эллиот взял меня за руку и повел к дому.
Мы прошли в гостиную. Эллиот отодвинул кресло, потом кофейный столик и уложил меня на медвежью шкуру у камина. Когда он расстегивал мое платье, я не думала ни о Бобби, ни о том, что должна быть с ним в годовщину нашей свадьбы, ни о спящей в колыбели малышке, ни о своей лжи. Просто чувствовала жар огня и дыхание Эллиота на коже, понимая, что больше ничего мне не нужно».
Восьмое марта
Я изо всех сил старалась не придавать значения словам Джека, но разве он не говорил, что сегодня вернется из Сиэтла? До завтрака я смотрела на часы раз двенадцать. Еще вспоминала поцелуй Эллиота и Эстер. Я мечтала, чтобы меня любили со страстью и пылом, которыми щедро делился Эллиот.
Телефон молчал в одиннадцать часов утра, не зазвонил и в полдень. «Почему он не звонит?» — спрашивала я себя. В два часа, когда я гуляла по пляжу, мой мобильник звякнул только один раз, сообщив, что пришло сообщение от Аннабель. Около пяти Би стала смешивать коктейль и спросила, не присоединюсь ли я к ней.
— Мне покрепче, — сказала я, спрятав мобильный.
Через час Би вновь удалилась в ланаи, чтобы поколдовать с бутылками, но мне выпить не предложила.
— Собирайся, детка. Скоро приедет Грег.
Надо же, а я почти забыла, что договорилась с Грегом! Я торопливо пошла к себе в комнату и переоделась в вязаное голубое платье с длинными рукавами и глубоким треугольным вырезом. Мне нравилось ощущение грубоватой фактуры на коже.
Грег приехал ровно в семь, как и обещал, чисто выбритый, в чистых джинсах и белоснежной рубашке. Его золотистая кожа, казалось, сияла.
— Привет! — сказал он, когда я подошла к его машине. — Готова к китайской кухне?
— Звучит заманчиво. Умираю от голода!
Мы заехали в город, миновали рынок и остановились на Главной улице у скопления кафе и ресторанов. Стоял теплый вечер, по крайней мере, по островным меркам, люди сидели на открытых террасах, ели и пили.
В ресторане Грег подозвал официантку. Висячими серьгами и спиральной завивкой она напомнила мне бывшую одноклассницу, Минди Элмвиг.
— Сорок пять минут назад я сделал заказ по телефону.
— Да, все готово, — ответила она, жуя жевательную резинку.
В зале восхитительно пахло сычуаньским соусом и обжаренными спринг-роллами [12] .
Грег расплатился и взял огромный бумажный пакет. Когда мы садились в машину, я заметила неподалеку ресторанчик. Посетители расположились под открытым небом у ламп-обогревателей. И там сидел Джек.
Он был с какой-то женщиной. Со своего места я не видела ее лица, только ноги, едва прикрытые коротким черным платьем. Джек и его спутница пили вино и смеялись, а когда он посмотрел в нашу сторону, я торопливо опустила противосолнечный козырек и отвернулась.