– Будь уверена, что все получится. Не допускай сомнений, не отвлекайся, смотри заранее на свою цель.
Она созерцала почти все дни напролет. Особенно нравилось «летать» над лесом. Еще очень хотелось попробовать «взмыть» над морем, но что-то сдерживало. Что?
– Стихия, – пояснил Учитель.
– Разве я не знаю стихии Воды? – удивилась Луури.
– Море – не озеро, и не река. Это особое место. Скоро у тебя будет возможность почувствовать это. Мы поплывем в Норвегию. Ненадолго.
Луури понравились все слова, что прозвучали последними: «мы», «поплывем», «Норвегия». А что касается «ненадолго», то она не очень-то обращала внимание на течение времени в присутствии Учителя.
Луури вовсе не думала, отправится ли с ними Ольвин, но когда Учитель попросил его сопровождать их, она обрадовалась: это просто замечательно, что они будут все вместе!
Ольвин заранее побывал в Тьярнарваде и разузнал насчет корабля, который мог бы взять их в Норвегию – и об оплате, и о дате отплытия, – и назначил день, когда следовало отправиться в путь.
Накануне отъезда он приготовил двух лошадей – вычистил и накормил.
– На одной поедет Учитель, – сказал он Луури, – на другой – мы с тобой. Постарайся не уснуть! Что тебе снится, что ты все время брыкаешься во сне?!
Луури пренебрежительно пожала плечами: думай, что хочешь.
– Корабль отплывает утром. Предполагаешь ли ты ночевать в поселке? – спросил он Горвинда.
– Не хотелось бы, – рассудил тот.
– Значит, я верно решил: пойдем ночью, чтобы рано утром быть на месте. Лошадей оставим у Гуннара.
* * *
Море привело ее в восторг, ошеломило и напоило какой-то новой неизведанной силой. Это было не то море, где она плавала у берега; не то, что раскачивало лодку Ольвина; не то, что ей, стоящей на берегу, грозило штормовой волной – в открытом море она изведала всю мощь новой стихии!
Очень долго корабль сопровождали чайки. Луури забралась на самый нос корабля и, ухватившись за какую-то перекладину, свесив голову вниз, с пьянящим удовольствием следила за ходом корабля, чей нос то взмывал на волне вверх, то неспешно и важно опускался вниз. Пролетавшая мимо чайка захватила ее воображение своей свободой, и Луури «перешла» в состояние чайки, чтобы лучше насладиться этой новой свободой полета.
– Смотри, Ольвин, – услышала она веселый голос Учителя, – Луури сейчас превратится в чайку и улетит от нас!
– Тебе следует крепче держаться. – Обращенные к ней слова Ольвина выдавали его беспокойство.
– Она достаточно осторожна, – сказал Горвинд.
– И все же нуждается в заботе! – не унимался Ольвин.
Она с улыбкой оглянулась и помахала ему, продолжая держаться лишь одной рукой. Он в ответ погрозил ей кулаком. Тогда она, обхватив борт ногами, помахала ему двумя руками одновременно. Он же, ругаясь на нее, не поленился встать и стащить ее на палубу, как Луури ни сопротивлялась. Впрочем, она не сердилась.
Несколько дней пролетели незаметно. Как-то вечером, завернувшись в теплый плащ Ольвина и приткнувшись к нему под бок, под хлопанье паруса на ветру она тихо спросила:
– Хочешь, я расскажу тебе, как я летаю?
Она немного побаивалась, что он поднимет ее на смех, но он очень серьезно, без тени насмешки утвердительно кивнул головой. И Луури со все возрастающим воодушевлением принялась расписывать ему, как она представляет себя чайкой, и это получается так хорошо, что кажется – у нее есть крылья и она летит над волнами. А еще – как она «поднималась» над сосной, а потом – над лесом. И еще – как лежала на траве и слушала шепот и шорохи земли и голоса лесных жителей и как ручей учил ее постоянно меняться и при этом оставаться собой…
– Что это дает тебе? – спросил Ольвин.
Он лежал на боку, подперев голову рукой, смотрел на нее во все глаза и слушал, ни на миг не отвлекаясь. Она задумалась.
– Не знаю, что и сказать тебе. Знаю только, что без этого не могу: я должна видеть мир со всех сторон, иначе я как будто не живу.
Он покивал задумчиво. Ей понравилось, как он ее слушал.
Перед сном она решила узнать у Ольвина, знает ли он, для чего они плывут в Норвегию. Он удивился вопросу:
– Конечно. Учитель должен рассказать о пирамидах и вообще о путешествии не только нам. Придут его друзья и кое-кто из его бывших учеников.
Он хотел добавить еще что-то, но Горвинд строго сказал:
– Эй, вы, там, под плащом, ну-ка спите!
И Ольвин, щелкнув ее по носу, вскоре заснул. Что-то неуловимое не понравилось ей в его словах, но понять мешала усталость, и она тоже уснула.
Утром показался берег.
* * *
Двое встречали их на пристани. Они сказали, что ждут уже несколько дней, начиная с новолуния. Эти слова, видимо, многое значили для Горвинда, но ничего не сказали Луури. Учитель назначил им («и остальным», как он сказал) встречу в месте, которое, похоже, было известно всем друзьям и ученикам – «на лесной поляне Синего фьорда». Эти двое оставили им кое-какой еды и почти сразу ушли.
– Они соберут остальных, мы же отправимся туда прямо сейчас, – сказал Учитель.
На поляне Синего фьорда было очень красиво: впереди расстилалось море, сзади близко к берегу подходил лес, вдали высились и в самом деле казавшиеся синими от теней скалы. Меж поросшими травой небольшими холмиками нашлось старое кострище – здесь и остановились.
Люди подходили в течение всего следующего утра, и к полудню всех было около двадцати. Каждого вновь пришедшего радостно приветствовали. Уже горел костер, готовилась еда. Ольвин что-то рассказывал, и время от времени все дружно хохотали – легко и открыто, как смеются люди только в своем узком кругу, где совсем нет посторонних. Когда наконец собрались все, Учитель сказал несколько тихих слов (Луури не расслышала, потому что сидела чуть поодаль, у самого подножия одного из холмиков), и все, торжественно замолчав, встали. Каждый обнял за плечи соседа, и образовался живой замкнутый круг. Они молчали, но от их действа шла такая сила, что Луури замерла. Она сжалась в комочек и почти перестала дышать.
Спустя некоторое время круг разомкнулся, каждый устроился где ему удобней, и все приготовились слушать.
Весь день и всю ночь Учитель рассказывал о далеких странах Юга и Востока; о таинственных пирамидах и их звездном значении; о рукописях и свитках, принесенных им; о хрустальных шарах, кристаллах и порошках, помогающих путешествовать в другие миры; о картах разных земель, что он видел; об обычаях, о которых узнал; о верованиях и богах других народов. Особенно ее поразило, что человек, оказывается, может прожить несколько жизней, много раз рождаясь – чтобы научиться наконец тому, чего от него хотят боги!
Когда он говорил о порошках, он оглянулся на Луури. Ей показалось, он хочет пригласить ее рассказать о полученном опыте, и жутко засмущалась. Он отвернулся, ничего не спросив, и продолжил, и она поняла из его рассказа, насколько его опыт богаче, чем ее.